30 августа в городе Чойбалсан на востоке Монголии прошёл совместный российско-монгольский военный парад, посвящённый 80-летию победы советско-монгольских войск на реке Халхин-Гол, сообщает ИА "REGNUM".

В нём приняли участие военнослужащие ВВО, ранее участвовавшие в совместном учении «Селенга-2019», а также ветераны, юнармейцы и представители общественных организаций из Забайкалья и Бурятии. Воздушную часть парада представила фронтовая авиация России в составе вертолётов Ми-8АМТШ и Ми-24.

В праздновании участвовали и простые жители, которые приняли участие в шествии «Бессмертный полк». Они прошли с фотографиями родных, сражавшихся против японских захватчиков.

Халхин-Гол

До сих пор значение конфликта в районе реки Халхин-Гол оценивается историками по-разному. С одной стороны, именно поражение заставило императорскую Японию воздержаться от начала войны с СССР сразу после нападения гитлеровской Германии. Если бы Советскому Союзу пришлось воевать на два фронта, победа далась бы гораздо более дорогой ценой.

С другой стороны, успешная операция породила в военной среде (и, что хуже, у политического руководства) шапкозакидательские настроения. Фраза «Красная армия всех сильней» воспринималась безоговорочной истиной. И это едва не привело к катастрофе, когда пришлось столкнуться с организованной и сильной фашистской армией.

Государство Маньчжоу-Го, созданное при поддержке Японии на территории Маньчжурии, должно было стать плацдармом для дальнейшего расширения японского влияния. Естественно, ближайшими целями были дальневосточные советские территории, а также малонаселённая и ещё неокрепшая независимая Монголия. Первым конфликтом стали бои у озера Хасан, где СССР разбил японские части. После поражения японские военные разработали другую стратегию, согласно которой основной задачей было лишить дальневосточные части красных снабжения, перерезав Транссибирскую магистраль. И наиболее удобным для этого был как раз участок, проходивший вдоль Байкала. 

Но сначала нужно было обеспечить плацдарм и удобные пути снабжения. Японцы начали строительство двух железнодорожных веток, но самая удобная для строительства часть дороги Халун-Аршан – Ганьчжур находилась всего в нескольких километрах от монгольской границы. Чтобы обезопасить её, японцы подтолкнули маньчжурские власти к предъявлению претензий на весь правый берег реки Халхин-Гол, то есть на 20-25 километров восточнее. Надо сказать, расчёт был вполне правильным – японцы были гораздо лучше подготовлены к конфликту, располагая и трёхкратным численным превосходством, боеспособными частями, и хорошим снабжением. Советским же войскам от ближайшей станции Улан-Удэ нужно было добираться пешим порядком более 1300 километров.

11 мая 1939 шестая императорская армия, уничтожив номонханский погранотряд, вышла на восточный берег Халхин-Гола и начала расширять плацдарм. Сдерживать атаки японцев становится ещё сложнее после того, как начинает активно "работать" японская авиация под началом знаменитого аса Моримото.

В отличие от боёв у озера Хасан, где участвовали только советские и японские войска, конфликт у реки Халхин-Гол формально происходил между силами армий Монголии и Маньчжоу-Го. В монгольских войсках тогда числилось около 10 тысяч бойцов, армия Маньчжоу-Го была в 10 раз больше. Маньчжурские части активно участвовали в боях в течение всего конфликта, но, поскольку их армия находилась под управлением Квантунской японской армии – практически все офицерские должности занимали японцы, а форма солдат была практически идентичной, - то и участие маньчжурских солдат прошло незамеченным.

Сложилось так, что этот конфликт стал своего рода продолжением гражданской войны для бурят, анклавы которых находились в ту пору как раз в районе конфликта. «Монгольские» буряты воевали на стороне МНР, в рядах Красной Армии действовали бойцы знаменитого Буркавдивизиона (несмотря даже на то, что руководство части, включая Михаила Кундо и Илью Балдынова,  за год до этого было репрессировано). Именно с бурятскими кавалеристами связано немало героических страниц той войны. Отряды летучей конницы действовали в маньчжурском тылу, мешая снабжению войск. За эти действия, в частности, именные часы Наркома обороны получил будущий герой-партизан Гуржап Очиров.

На стороне маньчжурских войск (то есть на стороне японцев) выступили смешанные бурят-монгольские части под командованием генерал-лейтенанта Уржина Гармаева.  На этом человеке стоит остановиться подробнее. 

Бывший учитель из Аги, блестяще владевший бурятским, монгольским, русским (а затем и японским), оставивший школу ради борьбы с советской властью и создавший в войсках атамана Семёнова бурят-монгольские формирования, Уржин Гармаев активно продвигал идею создания панмонгольского государства, в которое вошли бы Внешняя и Внутренняя Монголии, Барга и Бурятия. Эту идею поддерживали японцы при условии сохранения своего протектората над этим квазигосударством. Гармаеву довелось в 1931 году спасти от смерти семерых японских солдат, и он, став доверенным лицом японского командования, получил право возглавить северо-хинганские охранно-пограничные войска, состоявшие из баргутов, бурят и монголов. 

Надо отметить, что многие царские офицеры отказывались вступать в войска, подчинённые  японцам. Войну иностранцев с Россией они воспринимали как войну против родины. Гармаев же ради своей идеи готов был на всё, и его отряды приступили к охране границ с Монголией и СССР. 

Кавалерия Гармаева  сыграла значительную роль в конфликте. Именно 7-й баргутский кавалерийский полк был основной мобильной силой в первые дни конфликта, 14-го мая выйдя к реке Халхин-Гол и захватив удобные плацдармы на левом берегу. 

И тактика «самураев» поначалу, казалось, давала плоды – не ввязываясь в крупномасштабный конфликт, они с помощью маньчжурских и бурят-монгольских частей планировали захватить весь правый берег Халхин-Гола, а затем поддерживать эти войска силами японской авиации и артиллерии. Таким образом удалось бы, не тратя жизни японских солдат, решить военную задачу, параллельно потрепав Красную армию. Ведь спорная территория не имела стратегического значения, и была вероятность, что СССР не станет бросать сильные части на защиту кусочка монгольской земли.

Но Сталин, несмотря на нежелание вступать в большую войну с императором, быстро понял, что «сдав» небольшую территорию, не только понизит боевой дух армии, но и отдаст инициативу противнику, который может и не остановиться.

К тому же начало противостояния складывалось для советских и монгольских войск не очень-то удачно. С огромным трудом удаётся сдерживать противника, в конце мая советско-монгольские части под угрозой окружения оставили укреплённые позиции, отступая  вглубь Монголии. Начавшиеся воздушные бои вообще делают ситуацию катастрофичной – за первые два дня боёв японцы теряют одну машину, а советские лётчики – 15! 

В итоге из Москвы вылетает бригада воздушных асов на новых машинах И-16. Лётчики, прошедшие Испанию, выравнивают ситуацию в небе, одновременно с этим реорганизуется вся система противовоздушной обороны наземных частей.

Отступление, спасшее советские части от окружения, стоило поста тогдашнему командующему Николаю Фекленко. Начальником штаба корпуса назначается Георгий Жуков, который готовит большое наступление. Фактически через полтора месяца после начала войны о ней начинают официально говорить в газетах.

К началу июля силы противоборствующих армий  примерно сравнялись – маньчжурской и японской 75-тысячной армии противостояли части в количестве 57 тысяч человек. 

В начале июля японцы решились на наступательную операцию. Они переправились на западный берег Халхин-Гола и захватили гору Баян-Цаган, начав укрепляться на её склонах. С этой точки легко было выйти в тыл обороны монголо-советских войск. Параллельно японские части атаковали оборону войск Жукова на левом берегу и едва не разгромили их. Спасли ситуацию 150 танков бригады Яковлева, в эти часы подошедшие с марша. Командующий был вынужден с ходу отправить их в бой (в дальнейшем Жуков едва не поплатился за это) и этот резерв позволил войскам организованно отступить.

Вокруг японского форпоста развернулись ожесточённые бои. В воздухе одновременно находилось до 300 самолётов, советская артиллерия, успев развернуться раньше японской, била по позициям на горе прямой наводкой. Двое суток, сменяя друг друга, бойцы беспрерывно обстреливали японские позиции, не давая противнику даже окопаться. В итоге японцы начали отступать. В этот момент группа командиров из числа самурайской знати приняла геройски-идиотское решение – чтобы заставить солдат биться до смерти, был взорван единственный понтонный мост через реку. Это, наоборот, вызвало панику и повальное отступление, что привело к огромным жертвам. Только на склонах горы насчитали более 10 тысяч японских трупов, а сама битва получила в Японии имя «Баян-Цаганское побоище».

Так случилось, что на южном участке против позиций хинганского отряда стояла 6-я кавалерийская дивизия монгольской армии, состоявшая большей частью из бурят с левого берега Халхин-Гола. К счастью, активных боёв они не вели, и стороны начали «тихое братание», молясь о том, чтобы не начать стрелять в своих. Многие солдаты по обе стороны фронта говорили: «Монгольские народы друг друга убивать не будут. Если начнётся бой – сядем на коней и улетим в степь». 

Так в итоге и вышло – когда 20-го августа началась атака советско-монгольских войск, хинганцы стойко выдержали артобстрел, сохранив значительное количество лошадей, которых укрывали вместе с собой в траншеях. Несмотря на потерю орудий, они вели оборону против 6-й и 11-й танковой бригады, которым было трудно преодолеть траншеи. Но лишь только в бой вступила монгольская кавалерия – гармаевский отряд на оставшихся конях кинулся бежать.

С этим моментом связан ещё один эпизод с участием Уржина Гармаева. Когда мимо штаба, в котором с Гармаевым находились около 30 японских офицеров, проскакали и пробежали солдаты, стало ясно, что штаб вот-вот окажется в окружении. Японский военный советник Дайсукэ в соответствии с кодексом Бушидо призвал всех совершить сеппуку. Самоубийство в планы Гармаева не входило, и он красноречиво  убедил всех, что их штаб в ложбине могут и не обнаружить, и тогда ночью можно будет выбраться из окружения. Он оказался прав, и уйти удалось. 

Части Гармаева потеряли около ста человек. Сам он продолжал служить японцам до поражения квантунской армии, затем сдался, был доставлен в Москву для допроса и 13 марта 1947 года расстрелян. Существует, правда, версия, что расстрелян он не был, а прожил ещё 20 лет в Москве

Четыре дня потребовалось  советско-монгольским войскам, чтобы окружить отряды «божественного микадо». 24-го августа подошедшие из Хайлара резервы Квантунской армии попытались пробить коридор к окружённым частям, но после двухдневных боёв были отброшены. Кольцо замкнулось окончательно, попавшие в него войска были обречены.

Их уничтожение оказалось, кстати, совсем не простой задачей. В отличие от маньчжур и баргутов, японская пехота дралась ожесточённо. Жуков писал в мемуарах, что, как правило, японские блиндажи удавалось взять, когда в них не оставалось ни одного живого солдата. Этот бессмысленный героизм стал следствием очередной глупости командиров – генерал Кацумбара требовал держаться и ждать подкреплений, хотя армия вполне могла вырваться из окружения. Итоговые потери японских войск по разным советским источникам составили 45-61 тысячу человек (по японским – чуть более 20 тысяч). Советские и монгольские части потеряли от 8 до 9,5 тысяч бойцов.

Георгий Жуков на захваченных японских позициях

В тот момент маньчжуры и японцы были уверены, что СССР пойдёт дальше, развивая наступление на территорию Маньчжурии. Во многом из-за этого боевые действия на границе продолжались – подходившие разрозненные части атаковали позиции советских солдат, пытаясь лишить их инициативы. Но тем самым только умножали свои потери. Постепенно наземные столкновения прекратились, но война в воздухе продолжалась. Крупнейший бой произошёл 15 сентября – в нём приняло участие 200 советских истребителей и 120 самолётов японцев. Воспоминания об этом вошли в знаменитое интервью Жукова Константину Симонову. В нём маршал признался, что таких воздушных боёв он не видел даже в Великую Отечественную.

Но в планы Сталина война с Японией не входила – он категорически запретил переходить границу. Для Маньчжоу-Го и Японии это решение стало спасительным, а в Китайской Республике, которая вела борьбу с японскими оккупантами, его расценили как предательское.