Шокирующими подробностями обрастает расследование тройного убийства, произошедшего в начале февраля на ул. Пушкина. Прессинг со стороны правоохранительных органов, с которым пришлось столкнуться двум ближайшим родственницам убитых, а также их окружению, просто не укладывается в голове.

Как в страшном сне

Ирина Манзырева в один день потеряла и маму, и сестру, и любимую племянницу. Теперь она живет в постоянном страхе: за себя, за дочь Катю, за своих друзей. Она боится не тех, кто убил ее родных, а тех, кто расследует это дело.

— Горе сейчас должно стоять во главе угла, ни о чем другом я думать сейчас не должна, но ужас ситуации в том, что горе на сегодняшний день задушил страх, — признается она. — Эти люди не дали нам с дочерью по-человечески похоронить наших родных. Первая помощь, которая нам сейчас необходима, это помощь психолога.

Тот страшный день ей вспоминать тяжело. 5 февраля Ирине Валерьевне, преподавателю режиссуры ВСГАКИ, позвонила родственница и сообщила, что на звонки в квартире, где живут ее мама и сестра, никто не отзывается. Ирина с дочерью сразу же приехали на улицу Пушкина. Ирина и звонила, и стучала в дверь, но никто не подходил. В те тяжелые минуты ожидания милиции в душе еще теплилась надежда, что родные просто куда-то вышли...

Когда вскрыли дверь, перед глазами Ирины все поплыло. Она не помнит, о чем ее спрашивал следователь, не помнит даже его лица. Происходящее напоминало страшный сон. На следующий день Ирину вместе с дочерью Катей вызвали в прокуратуру. По делу они проходили как потерпевшие, Ирина чувствовала себя плохо, но понимала, что ей нужно рассказать все, что требуется, чтобы помочь следствию. В следующий раз их вызвали уже в Железнодорожный отдел милиции.

«Расскажи, как ты убила ребенка»

В тот момент она была на машзаводском кладбище и выбирала места для могил родных. Опять были вопросы, но на этот раз какие-то каверзные. Когда допрос, который длился около трех часов, закончился, ее пригласили в другой кабинет. Мучила головная боль, ныло сердце — сказывалась бессонница, но Ирина собрала все силы: надо так надо.

— Я не знала тогда, какой кошмар ждет меня впереди, — рассказывает Ирина. — Меня посадили на стульчик в центре большой комнаты. Сначала при мне были двое сотрудников: один сидел, другой матерился по телефону. И здесь начинается кошмар. Заходят еще трое, на меня со всех сторон посыпались вопросы. Говорили, вы сделали то-то, то-то — эти гадости я не буду повторять. Одну фразу скажу, она добила меня окончательно: «Скажи, как ты убивала шестилетнего ребенка».

Сотрудники в кабинете постоянно менялись, Ирина просила пить, вывести в туалет, ее не слышали. Просматривали записи в телефоне, что-то записывали. Сил сопротивляться натиску уже не было. Потом все они исчезли, в кабинете остался только один сотрудник. Через пять минут вернулись, говорят: раздевайтесь. Ирина сняла шубу, оставила сумку, ее повели по коридорам вниз.

«Сдохла, с...»

В камере Ирина просидела часа три. Заметим, без каких-либо официально оформленных на это документов. В камере было холодно (Ирина была в одной кофточке), голова раскалывалась — мучила гипертония.

— Мне нужна была таблетка, голову поднять я не могла, — говорит Ирина. — Вдруг кто-то кричит: «Манзырева, на выход!» Говорить я не могла, встать тоже, но услышала такую фразу: «Сдохла, с...».

Ирине все-таки дали таблетку, принесли воды. Выйти из отдела Ирине помогла родственница, которая устроила в ОВД шум. Пока Ирина находилась в камере, у нее дома произвели обыск. Вечер закончился для Ирины «скорой». Тогда же решили обратиться за помощью в прокуратуру. На утро подали заявление, в прокуратуре же Ирине посоветовали нанять адвоката.

— Все считают меня сильной женщиной, но то, во что меня превратили в тот день, это была не я, меня сломали, — констатирует Ирина. — Нам постоянно звонили, с перерывом в час, в том числе и ночью, требовали приехать в отдел, даже когда у нас появился адвокат. Они не дали мне возможности нормально похоронить мою семью!

Стали пропадать люди

На следующий день в квартире на Пушкина ждали, когда привезут гробы. Именно в эти трагические минуты сотрудники милиции снова позвонили и потребовали приехать в отдел. В день похорон, когда до выноса остался всего час, Ирине не дали побыть у гроба матери, попрощаться с ней в последний раз. Дальше — страшнее. Рядом с Ириной стали пропадать люди.

— Это немыслимо! — не может сдержать эмоций Ирина. — Когда мы ехали на поминки в академию культуры, по дороге от стоянки до столовой пропал мой бывший муж. У нас горе, а вокруг нас люди пропадают. В те минуты я не знала, о ком мне надо думать: о моих родных, которым сейчас мы должны сказать последние слова, или о тех, кто исчезает.

Пострадавшие стали пострадавшими вдвойне. В ходе обыска на квартире родственницы изъяли Катины вещи, в том числе необходимую в сегодняшние морозы шубу. Изъяли нужные документы. Отобрали и кусок хлеба — следователь не разрешил Ирине Валерьевне выехать в командировку в Кызыл, хотя подписки о невыезде у нее нет. Из-за этого половину преподавательской ставки с нее сняли. Да и адвокат стоит денег.

— Они не дают работать, постоянно звонят и дергают, — негодует Ирина. — В ночь с 12 на 13 ночью приезжали ко мне, искали только что освобожденного из отдела моего бывшего мужа Сергея. Что вообще происходит? Беспредел — это мягко сказано.

Дикая ситуация

Адвокат Ирины и Кати, Александр Андреевич Захарченко, много лет проработал в правоохранительных органах, и для него ситуация, в которой оказались его подзащитные, выглядит дикой.

— Любая версия имеет право на жизнь, но я никогда бы не поставил на первое место версию причастности моих подзащитных к убийству своих родственников, — говорит адвокат. — У меня складывается впечатление, что ищут не там, где потеряно, а там, где светло. Если бы у правоохранительных органов были какие-то основания — факты, реальные доказательства, а не сплетни и домыслы — их давно бы уже арестовали. А пока мы имеем ряд нарушений со стороны правоохранительных органов, в частности, тот факт, что Ирину Валерьевну незаконно удерживали в камере без соответствующих на то документов.

В расследовании этого убийства применялись пытки. И это не домыслы. Кроме Ирины и ее дочери Кати, на допросах в Железнодорожном отделе милиции побывали еще двое — друг семьи Дмитрий и бывший муж Ирины Сергей. Обоим пришлось нанять адвокатов, чтобы на них, как говорится, не повесили это убийство. Дмитрия, бывшего военного, забрали в день похорон. Но он успел связаться с адвокатом до того, как его завели в кабинет. У Дмитрия было алиби: его друзья привезли квитанции, удостоверяющие, что во время убийства он регистрировал свою машину. Это его и спасло.

Пыточный телефон

Сергею досталось больше. После «разговоров» в отделе теперь он не может спать. Когда 10 февраля он пропал по дороге на поминки, его невеста через адвоката Ирины связалась с другим адвокатом, Олегом Валентиновичем Абросовым. Адвокат только что вышел из Железнодорожного отдела вместе с Дмитрием, которого защищал. В отделе он видел Сергея, не зная, что через час он тоже будет его подзащитным.

Когда адвокат в девять часов вечера подошел к кабинету №42, куда, как он видел, завели Сергея, то услышал за дверями крики, маты и глухие удары. На стук вышел один из сотрудников милиции и ответил, что в кабинете никого нет. Адвоката попросили уйти. Официально Сергей не был задержан, потому Олег Валентинович обратился в МВД по РБ с жалобой, что его не допускают к подзащитному, который находится в «Железке». После этого вновь вернулся в отдел, где до полпервого ночи пытался вызволить Сергея. Позже выяснилось, что в два часа ночи Сергея официально задерживают, оформляют протокол, а его заставляют расписаться в том, что он отказывается от услуг адвоката.

— Моего подзащитного больше 28 часов морили голодом, — рассказывает адвокат. — Десять часов, с 16.30 10 февраля до двух часов ночи 11 февраля, его держали в отделе незаконно. Всю ночь его пытали, человека довели до такой степени, что я, честно говоря, был шокирован его состоянием. На нем были изорваны ботинки, порваны джинсы, Сергей объяснил почему: милиционеры пристегивали его к стулу наручниками. Требовали признаться в убийстве семьи, били по голове. Рассказал, что надевали противогаз и пережимали шланг, от чего он чуть не потерял сознание. К его ушам, к носу, к гениталиям присоединяли провода от полевого армейского телефона — это полнейший фашизм!

Когда, наконец, 12 февраля в 19 часов вечера Сергея по требованию адвоката освободили, дома ему стало плохо. В травмпункте поставили диагноз «закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, тупая травма грудной клетки, нервное истощение». Сергея тут же доставили в БСМП, где эти диагнозы подтвердились.

— Я десять лет проработал в уголовном розыске, возглавлял две районные прокуратуры республики, но такого беспредела не встречал, — рассказывает адвокат Олег Валентинович, полковник, старший советник юстиции. — Я сказал этим ребятам: «Если вы не умеете работать головой, идите в сельское хозяйство». Потому что опера кормят ноги и голова, а руки даны, чтобы правильно писать бумаги. А тут полная некомпетентность и садизм. Хуже, чем фашисты, истязают.

Возможные версии убийства

Если бы на адвокатов не смотрели, как на оппонентов, они, имея огромный опыт работы в правоохранительных органах, помогли бы распутать это серьезное дело. Версия о том, что Ирина заказала убийц для того, чтобы захватить квартиру погибших, не выдерживает никакой критики.

— Какие версии тут могут быть? — говорит Олег Валентинович. — Лариса была не замужем, одной из главных версий здесь могла быть ревность к ней. Надо искать либо женщину, с которой Лариса общалась и которая могла относиться к ней не как просто подруга. Женская ревность — самая жестокая. К тому же, в таких отношениях женщина, как правило, мстит женщине на детях. В этом случае так и есть: девочке досталось больше остальных, хотя достаточно было одного удара. Женщина, возможно, очень ревновала Ларису к ребенку.

Вторая версия также связана с ревностью, чувством очень сильным. Убийство мог совершить знакомый Ларисы в состоянии наркотического опьянения либо в состоянии постнаркотического или посталкогольного синдрома.

И третья версия. В подъезде дома, где жила эта семья, постоянно собиралась молодежь. Бабушка была строгой женщиной и частенько говорила, чтобы в подъезде не шумели. Это могли быть случайные люди в наркотическом или алкогольном опьянении... А если бы был заказ на убийство, как посчитали в милиции, преступнику было бы легче прийти с пистолетом, чем так орудовать ножом.

Любовь Ульянова, «Номер один»

Этого не может быть!

Во вторник МВД РБ провело брифинг для журналистов, на котором, в числе прочих вопросов, была затронута и тема расследования убийства на ул. Пушкина. Министр МВД РБ Виктор Сюсюра отверг все обвинения в неправомерном давлении на родственников убитых:

— Это настолько громкое преступление под контролем министра не только Бурятии, но и России! Неужели вы допускаете, что это возможно? Взять на кого-то повесить это, во-первых, грех, а во-вторых, нужно быть самоубийцей, чтобы при такой прозрачности вопроса заниматься этим. Подозревать мы можем всех, но бить, выбивать — это глупость. Для нас это дело чести, и мы спим по 2 часа в сутки. Нужно срочно раскрыть преступление, а негодяи должны понести ответственность. Нам есть что сказать, но нужно сначала раскрыть преступление, а потом мы вам все расскажем. Прогресс есть безусловно — мне докладывали: тот труд, который провели все службы, он дал результат. Мы сегодня знаем больше, чем вчера.