Проект транспортировки нефти на восток «Восточная Сибирь – Тихий океан» оказался живучее своих предшественников. Он успешно прошел государственную экологическую экспертизу на стадии «Обоснование инвестиций», и сейчас заказчик проекта – ОАО «АК Транснефть» приступила к следующему этапу – разработке технико-экономического обоснования (ТЭО). По неофициальной информации, к середине лета ТЭО должно быть закончено и тогда же начнется строительство первого этапа нефтепроводной системы. Между тем экологические организации регионов, по которым проходит трасса нефтепровода, высказали разработчикам ряд серьезных замечаний, большинство из которых не было принято во внимание. О позиции бурятских экологов по отношению к данному проекту агентству «Байкал Медиа Консалтинг» рассказал руководитель «Бурятского регионального объединения по Байкалу» Сергей Шапхаев.


Справка: по информации, озвученной разработчиками проекта строительства нефтепроводной системы «Восточная Сибирь – Тихий океан» на общественных слушаниях в Улан-Удэ в июле 2004 года, нефтепровод пройдет по маршруту Тайшет - Казачинское - Тында - Сковородино - Хабаровск - бухта Перевозная. Протяженность нефтепровода составит 4188 км, диаметр трубы - 1220 мм. Были разработаны два варианта строительства нефтепровода – единовременное сооружение нефтепроводной системы для поставки 80 млн тонн нефти, и поэтапное - в четыре этапа - строительство системы с использованием железнодорожного транспорта. Протяженность нефтепровода на территории Бурятии составит 555 км. Распоряжением правительства России строительство нефтепровода будет осуществляться по второму варианту.


- Сергей Герасимович, в конце прошлого года «БРО по Байкалу» завершило независимую экспертную оценку проекта нефтепровода «Восточная Сибирь – Тихий океан» на стадии обоснование инвестиций (ОИ). К каким выводам пришли ваши эксперты?

- К сожалению, мы так и не получили от «АК Транснефть» полного пакета проектной документации, что не позволило нам провести полномасштабную общественную экологическую экспертизу. Тем не менее, имевшийся в нашем распоряжении материал позволил экспертам выявить достаточно много серьезных нерешенных вопросов, преодолеть которые разработчикам, к сожалению, не удалось. Первое - крайне неудачный выбор маршрута нефтепровода. В Республике Бурятия из примерно 555 километров нефтепровода около 140 километров, то есть фактически четверть, проходит по водосборной территории озера Байкал, причем в долине реки Верхняя Ангара, второго по значимости притока Байкала. Здесь исходный уровень сейсмичности составляет порядка 9,5 баллов, очень много разломов, участков вечной мерзлоты, в общем, очень сложные инженерно геологические условия. На этом же участке запланированы две нефтеперекачивающие станции (НПС), прямо в долине Верхней Ангары, причем на НПС №12 в долине реки Ангаракан, притока Верхней Ангары, будет крупное нефтехранилище. В этой долине высокая проницаемость грунтов, поэтому те разливы нефти, которые неизбежно будут и на этапе строительства, и на этапе испытаний и эксплуатации, с большой вероятностью попадут в подрусловой поток и потом в Верхнюю Ангару. На наш взгляд, эти две НПС и этот отрезок нефтепровода в целом – крайне неудачный выбор разработчиков. Поэтому мы предложили вывести трассу за пределы водосборной территории. Такого же мнения, кстати, придерживается и иркутские ученые из Института земной коры СО РАН, в частности, профессор Ю.Б. Тржцинский, которые предлагают обходной вариант трассы через Усть-Кут.

Второе – разработчики не предусмотрели в достаточной степени варианты аварийных ситуаций, связанных с загрязнением подземных вод, в том числе источников питьевого водоснабжения населенных пунктов Северобайкальского района: Уоян, Верхняя Заимка и др. Мы провели социологический опрос в этих населенных пунктах, чтобы выяснить, где берут воду их жители. Выяснилось, что кроме подземных источников водоснабжения – колодцев, скважин, и так далее до 14% населения пользуются источниками поверхностных водоемов, то есть это Верхняя Ангара и ее притоки. Таким образом, если будут аварийные разливы нефти, то население лишится питьевой воды со всеми вытекающими последствиями. Поэтому наше второе предложение – чтобы разработчики за счет средств проекта заложили резервные источники водоснабжения на случай аварийных ситуаций.

Третий момент – социальный. Не секрет, что в перечисленных мною населенных пунктах чрезвычайно низкий уровень жизни, 65% опрошенных нами имеют уровень дохода ниже прожиточного минимума. Существует очень высокая зависимость местных жителей от рыбных ресурсов, которые играют очень важную роль в семейном бюджете. Многие только и выживают за счет рыбы. Если будут загрязнены нерестилища омуля, а это неизбежно произойдет в случае разливов нефти, население останется без средств к существованию. А расчеты разработчиков по компенсации ущербов явно недостаточны, они занижены. Таким образом, наше третье предложение – полностью посчитать все ущербы на весь срок действия нефтепровода с учетом временного лага и упущенной выгоды для местного населения. Таких расчетов не было. И вообще, раздел, посвященный компенсациям и выплатам налоговых платежей, ниже всякой критики, там занижены все значения. Поэтому министерствам и ведомствам нашей республики на стадии ТЭО есть над чем поработать. Необходимо требовать от разработчиков расчетов по новейшим методикам, которые сейчас в обилии существуют.

- Какая-то реакция на ваши замечания последовала?

- В декабре прошлого года была завершена государственная экологическая экспертиза проекта. Он получил положительное заключение. К сожалению, мы пока не имеем текста этого заключения, но официальный запрос на его получение мы направили. Учли ли наши замечания и предложения, мне не известно. Скорее всего нет, поскольку мы предлагали существенные коррективы в проект, что по сути означает отрицательное заключение экспертизы. А принято положительное решение. Значит, этот вариант фактически утвержден. Но я думаю, что наши замечания и предложения могут быть использованы разработчиками и уполномоченными органами государственной власти, а также местного самоуправления на стадии ТЭО.

- По сравнению с первым вариантом нефтепровода «Ангарск - Находка», проектные материалы которого на стадии ОИ, по мнению многих экспертов, не выдерживали никакой критики, новый проект подготовлен более качественно?

- По сравнению с 2003 годом качество проектной документации существенно повысилось. Там вообще было сплошное безобразие, а здесь пришлось попотеть, чтобы докопаться до истины и указать на слабые места. Разработчики были подобраны более квалифицированные, но тем не менее в ходе общественных слушаний было внесено 224 замечаний и предложений, на которые разработчики дали внятные ответы лишь частично.

- Вы неоднократно упоминали о возможных аварийных розливах нефти, которые могут привести к экологической катастрофе на Байкале. Однако не секрет, что в Байкал по зонам разлома ежегодно поступает порядка 4-5 тысяч тонн нефти. В случае аварии столько тонн нефти не выльется.

- Эта точка зрения довольно распространенная, и я слышал о ней неоднократно. Но природные проявления нефти в Байкале и нефть, которая потечет по нефтепроводу, это разные природные соединения. Байкал за свою тысячелетнюю историю адаптировался к природным нефтепроявлениям, выработал довольно сложный механизм биологической адаптации и «утилизации», экосистема озера сбалансирована. В нефтепроводе же мы имеем совершенно чужеродные для Байкала химические соединения. Как они воздействуют на природные водные экосистемы в общих чертах известно на примере водоемов, которые уже пострадали от аварийных утечек нефти из других нефтепроводов. Опыт показывает, что такого удара экосистема уникального озера может не выдержать. По оценкам разработчиков, максимальная утечка нефти при аварии составит до 8,3 тыс. тонн нефти - все зависит от места аварии. Даже взять, например, цифру в 2,5 тыс. тонн нефти, которые попадут в Верхнюю Ангару, а затем с большой вероятностью в Байкал, поскольку выловить ее особенно в зимний период практически невозможно, нет таких технологий, которые бы позволили эту нефть остановить. Это, на наш взгляд, экологическая катастрофа и даже представить себе чудовищные последствия такого аварийного разлива нефти трудно. Зачем же проводить такие рискованные эксперименты на столь уникальном объекте? Мы же не говорим, что вообще не надо строить нефтепроводы. Даже если подходить к этой проблеме чисто утилитарно, то Байкал сам по себе ценнейший природный ресурс многих поколений россиян, причем ресурс, который формируется за счет водосборного бассейна, а мы этот бассейн прикончим (планируемый нефтепровод пересекает 50 водотоков бассейна Байкала). И что получим? Поэтому мы и предлагаем обойти водосборный бассейн озера, за счет которого и обеспечивается чистота вод Байкала.

- Вам не кажется, что позиция, которую занимают экологические организации - препятствовать реализации каких бы то ни было экономических проектов, садит республику в экономическую яму и обрекает ее граждан на нищету? В мире достаточно много примеров баланса между экономическим развитием территории и охраной природы.

- Дело в том, что разработчики не предоставили ни республике, ни общественности, показатели общественной эффективности проекта, которые они должны были представить. Где как раз заложены все убытки и прибыли. Почему их нет? Видимо, они не очень хорошие, это единственное предположение. ЮКОС, когда предоставлял документацию по проекту нефтепровода в Китай, предоставил общественности том «Эффективность инвестиций», где были все расчеты. А «Транснефть» не хочет, хотя мы неоднократно запрашивали эту информацию. Республика ее почему-то не просит, а она должна быть в первую очередь заинтересована, сколько она получит платежей за арендную плату, сколько налогов на имущество, подоходного налога и так далее. Эти цифры есть, но мы их не знаем. И я боюсь, что государственные органы тоже их не знают. Может быть, пора на стадии ТЭО потребовать эти сведения, посмотреть, что на самом деле получит республика. Стоит ли овчинка выделки? Часть людей потеряют рабочие места, охотничьи угодья, рыбные ресурсы, за счет чего они сейчас выживают. А что они получат взамен и получат ли вообще? Вот о чем речь. Мы за общественно эффективные инвестиционные проекты развития, давайте подсчитаем все как следует, и только тогда будем делать окончательные выводы.

Взять то же питьевое водоснабжение. В случае аварии на нефтепроводе пострадает примерно 10-12 тысяч человек. А резервные источники водоснабжения за счет проекта не предусмотрены. В поселке Тыреть Иркутской области после аварии на нефтепроводе месторождение подземных вод, использовавшееся для питьевого водоснабжения, было начисто выведено из строя. Целый поселок остался без питьевой воды, людям теперь воду завозят, и все это повесили на бюджет района. Все потому, что на стадии проектирования этого не предусмотрели. И у нас также будет. Поэтому я призываю рассмотреть вопросы экологической безопасности, обсчитать их, посчитать все показатели общественной эффективности инвестиционного проекта, какой будет выгода и убытки республике. И само население должно знать, чем обернется для него проект, и принять участие в принятии решения. Нельзя держать людей в неведении. Пока в основном в газетах пишут, что все будет хорошо, миллиарды рублей будут поступать в бюджет республики и так далее. Но когда начинаешь смотреть проектную документацию, то видишь, что это, к сожалению, не так. Или информации нет вообще, или видишь, что этих денег не будет, потому что так устроено налоговое законодательство. Реально сейчас нельзя ничего сказать ни «за», ни «против». Но по действующему законодательству существует принцип презумпции экологической опасности, это основополагающий принцип любой экологической экспертизы. То есть, если разработчики не доказали нам, что проект для нас безопасен, его реализовывать нельзя. Этот принцип говорит нам, что этот проект в существующем виде реализовывать нельзя, поскольку разработчики не доказали нам, что он будет безопасен и для населения, и для озера Байкал. Когда докажут – пожалуйста.

- Некоторые ученые, в частности, директор Байкальского института природопользования СО РАН, чл.-корр. РАН Арнольд Тулохонов, высказывают мнение, что нефтепровод может получится «сухим», то есть имеющихся запасов нефти не хватит на его заполнение, предусмотренное в объеме 80 миллионов тонн нефти ежегодно.

- Действительно, такая проблема может возникнуть. Видимо, поэтому в распоряжении премьера Михаила Фрадкова дано задание главе МПР России г-ну Трутневу разработать программу доразведки углеводородного сырья, поскольку разведанных запасов нефти сейчас не хватает. То есть нефтепровод проектируется сейчас под абстрактные цифры. Скорее всего, по этой же причине утвержден поэтапный вариант строительства нефтепровода. На первом этапе будет прокачиваться только 10 миллионов тонн в год до станции Ангаракан в Бурятии, где будет построено нефтехранилище, а дальше нефть предполагают транспортировать по железной дороге.
Парадоксальность этого крупного инвестиционного проекта вполне сопоставимого по затратам с недостроенным БАМом заключается еще и в том, что по своим базовым установкам он противоречит Энергетической стратегии России на период до 2020 г. и Экологической доктрине РФ. Дело в том, что одной из главных причин роста цен на бензин и ГСМ за последние годы является стремительно растущий моральный и технологический износ оборудования предприятий нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности России, в результате которого с одной тонны нефти мы производим в 2-3 раза меньше бензина и качественных ГСМ по сравнению с Европой и США. В тоже время, благодаря тому же Байкалу, мы обеспечиваем за счет Ангаро-Енисейского каскада ГЭС дешевой электроэнергией мощнейший нефтеперерабатывающий и нефтехимический комплекс в Иркутской области. В случае его реконструкции и полной загрузки сырой нефтью (а сейчас он загружен на одну треть) мы вполне могли бы обеспечить внутренний рынок недорогим бензином и ГСМ, подняв с коленей своего сельхозпроизводителя, а также выйти с вполне конкурентно способной продукцией по нефтепродуктам на внешний рынок стран АТР, включая Китай и США, используя недозагруженный БАМ и Транссиб. Но для этого нужно расширить и реконструировать прохудившиеся нефтепроводы в Иркутской области, которые бьют все рекорды по частоте аварийных разливов в России в системе ОАО «АК»Транснефть», и построить подводящие нефтепроводные системы от нефтегазовых месторождений Восточной Сибири к нефтеперерабатывающим и нефтехимическим предприятиям Иркутской области, вложив нефтедоллары в их перевооружение и реконструкцию.

Однако, разработчики проекта строительства экспортной нефтепроводной системы «ВС-ТО» не удосужились заложить в бюджет проекта затраты на эти очевидные мероприятия, а торопятся сразу же гнать сырую нефть в Японию или Китай, обеспечивая создание новых рабочих мест в нефтеперерабатывающей промышленности этих стран и обрекая нас в ближайшем будущем покупать бензин и ГСМ там же.

- Учитывая, что ваше основное предложение – вывод трассы за водосборную зону Байкала – не принято, как Вы намерены заставить разработчиков его учесть?

- Сейчас проект на пределе рентабельности. Любые предложения, которые ведут к повышению экологической безопасности, требуют дополнительных вложений. И если мы на этом участке будем требовать повышенные меры безопасности, а их нужно требовать по существующему законодательству, то это их самих подвигнет на то, что дешевле будет перенести трассу севернее.

Например, методы прокладки нефтепровода. По всем их инструкциям и СНиПам на таких сложных участках с высокой сейсмикой, вечной мерзлотой и рыхлым грунтом должен предусматриваться надземный вариант прокладки нефтепровода. По нашим оценкам большая часть трассы должна идти именно надземным способом. Такая же рекомендация есть и у самих разработчиков в разделе «Оценка воздействия на окружающую среду». А в разделе, который уже касается непосредственно строительства, предусмотрено, что где-то 70% трассы будет проложено подземным способом. В чем тут выгода для разработчиков? Дело в том, что при надземном варианте они будут платить арендную плату за землю в течение всего срока эксплуатации нефтепровода. А при подземном – платят только первые три года, а потом республика ничего не получит. Мне кажется, что над ними довлел именно экономический фактор, и они сэкономили. Когда мы задавали этот вопрос разработчикам, они ответили, что под этот нефтепровод разработали специальные технические условия. Но их не показали, а только сказали, что они есть. Может быть, на стадии ТЭО расскажут, почему они закопали нефтепровод там, где закапывать нельзя по их же инструкциям и СНиПам. Это тоже большой вопрос, с которым надо разбираться, и мне кажется, наши органы государственной власти должны вопросы безопасности поставить еще раз. Понятно, что разработчики хотят удешевить проект, который уже сейчас стоит 16,5 миллиардов долларов. А если все делать как положено, его стоимость возрастет минимум до 20 миллиардов. Хотя, как показывает практика, при строительстве он может обойтись и в 2 раза дороже.

Компенсации посчитаны не полностью. Ущерб рыбным ресурсам на территории республики посчитан только частично – 7 миллионов рублей. А если использовать все существующие методики, там можно насчитать гораздо больше. Но самые большие затраты, конечно, связаны с инженерными решениями по обеспечению экологической безопасности. Мы не случайно делаем на этом акцент, так как понимаем, что заказчику и будущему инвестору более понятен язык экономических аргументов. Для многих жителей Бурятии и других регионов России Байкал – священное озеро. Без всяких преувеличений могу сказать, что этим проектом на карту поставлено само существование Байкала как источника чистейшей пресной воды на планете, пусть подумают и посчитают, если у них еще не окончательно сорваны моральные и этические тормоза.

- Ваши коллеги из Иркутской области подали на кампанию «Транснефть» несколько судебных исков, связанных с нарушением компанией действующего законодательства при прохождении этапа ОИ. Насколько перспективны эти иски?

- Нарушений законодательства в ходе общественных слушаний, на стадии общественной и государственной экологических экспертиз было достаточно много. Сейчас неправительственные организации из нескольких регионов России пытаются отменить эти решения через суд. Судебный процесс пока еще не завершен. Но независимо от итогов судебных разбирательств судебные иски приучают нефтегазовые компании считаться с законами, и это тоже важно.

ИА "Байкал Медиа Консалтинг", 10.02.2005