Юрий Кравцов – о месте республики на новой экономической карте страны, допущенных просчетах и шансах на «светлое будущее».

Нашего сегодняшнего собеседника представлять особой нужды нет необходимости – на протяжении более полутора десятилетий он возглавлял Улан-Удэнский авиационный завод, избирался президентом республиканского Союза промышленников и предпринимателей, работал в правительстве республики.

А в середине 90-х он входил в в состав Совета по промышленной политике при правительстве Российской Федерации, возглавляемом Виктором Черномырдиным. Поэтому выбор Ю.Н.Кравцова в качестве независимого эксперта, внимательно следящего за ситуацией в экономике Бурятии, во многом напрашивался.

Мало что изменилось

- Шесть-семь лет назад наша республика (об этом говорится, в частности, в социальном атласе российских регионов, подготовленном Независимым институтом социальной политики) позиционировалась как глубоко депрессивный регион, по многим экономическим параметрам не дотягивающий даже до среднероссийских показателей.

Как, на Ваш взгляд, ситуация изменилась с тех пор и насколько справедливы те достаточно оптимистические оценки, которые все чаще в последнее время звучат с различных трибун?

- Увы, даже с учетом сегодняшних некоторых позитивных показателей экономического роста и роста доходов населения, Бурятию по-прежнему нельзя назвать регионом, вышедшим из депрессии. Даже достижение республикой многих среднероссийских экономических показателей не дает для этого особых оснований.

Здесь необходимо понимать, что на любые достижения в экономической сфере обычно влияют две группы факторов. Назовем первый «фактором удачи» – это сложившееся благоприятная коньюктура цен, наличие свободных мощностей, положительная динамика мировых цен (к примеру на нефть, газ, вертолеты). И второй фактор - сознательная экономическая политика, проводимая властями.

В целом по РФ эксперты считают, что при среднегодовом росте ВВП за последние 7 лет в 3,4% фактор удачи – это 3%, и фактор экономической политики властей России - 0,4%.

На уровне Бурятии экономический рост в этот период во многом основывается на наращивании производства продукции еще советской специализации, ставшем возможным благодаря благоприятной коньюктуре рынка и свободным мощностями предприятий. Но эти резервы инерционного спроса не безграничны. А что дальше? Ведь при отсутствии целенаправленной экономической политики республиканских властей, когда старые предприятия уходят, а новые не создаются, приходится целиком и полностью полагаться только на пресловутый фактор удачи.

Конечно, депрессивность экономики любого региона можно при желании рассматривать как этап эволюционного развития территории, цикличности характера экономического и технологического развития. Но это не избавляет от необходимости искать пути преодоления этого состояния, проанализировать допущенные в свое время ошибки и просчеты.

Последствия постсоветского кризиса 1990 годов долгое время сохранялись в республике в виде низкого душевного дохода ВРП и повышения уровня бедности населения. В сфере экономики, например, это нагляднее всего проявилось в недостаточной конкурентноспособности местных предприятий обрабатывающей промышленности. По мере выхода России из депрессивного состояния постепенно выросли объемы финансовой помощи субъектам из федерального бюджета, увеличился приток инвестиционных средств (прежде всего государственных), объем строительства жилья, наметилсь сдвиги в социальной сфере, связанные с ростом зарплат и доходов населения.

Но примерно с конца 2012 года экономический рост РФ замедлился, и по итогам 2014 года возможен даже отрицательный результат роста ВВП в 0,5%. Сокращение объемов финансовой помощи со стороны федерального центра федерации вместе с исчерпанием ресурсов развития экономики республики может повлечь за собой сползание Бурятии уже в более глубокое депрессивное состояние, причем на весьма продолжительный период.

В пользу такого сценария говорит и тот факт, что нам при формировании опорных зон опережающего экономического развития не нашлось необходимого места в программе СЭР Дальнего Востока и Байкальского региона, на которую возлагались большие надежды.

Главным общепризнанным критерием депрессивности региона считается уровень бюджетного ресурсообеспечения, то есть расчетное превышение расходов над доходами. В 2013 году удельный вес регионов РФ с уровнем бюджетной обеспеченности меньше единицы составлял 87,5%. (остальные 12,5% - доноры). У 44 регионов этот показатель меньше 0,5 (к примеру, у Забайкальского края – 0,432). У десяти регионов (в число которых входит и Бурятия) этот показатель равняется 0,367, т.е. уровень дотаций из федерального бюджета превышает 60%. Еще для сравнения, у Иркутской области этот показатель составляет 0,83.

Вообще-то, дотации на выравнивание бюджетов – это, если можно так выразиться, «правильные» дотации, которые считаются от ВВП и учитывают различные нюансы регионов – северное положение, наличие мелких сельских поселений и т.д. Дело другое, чтов общем трансферте они занимают лишь 27% (недавно было 23-24%). Регионы же требуют «на выравнивание» до 50% всех дотаций.

«Львиную долю» продолжают занимать дотации «на стабилизацию», по которой вообще нет никаких правил. Насколько «поплакались», столько и получили. Дотации на стабилизацию сегодня получают все регионы, хотя вначале предполагалось, что они будут выделяться только на экстренные случаи. В итоге такой «стабилизационной политики» Бурятия и оказалась «на коротком поводке» Минэкомразвития и Минфина РФ.

Но дотации на стабилизацию будет уменьшаться по мере уменьшения доходной части бюджета РФ. Поэтому неравенство между регионами будет только нарастать, а долги регионов расти. На сегодня они уже составляют 2,2 триллиона рублей – это треть всех региональных доходов. Такого никогда не было.

Долг Бурятии сегодня уже на пределе установленных нормативов. Необходимо понимать, что пополнение бюджета РБ за счет таких дотаций не устраняет депрессию, не снимает глубинных причин и не благоприятствует модернизации региональной экономики. Депрессия только консервируется. Продолжается вымывание финансовых ресурсов, нарастает хронический дефицит факторов и источников экономического роста.

Это можно сейчас четко проследить на сельских районах Бурятии (Селенгинский и Закаменский районы и некоторые другие), где налицо признаки экономической депрессии и стагнации.

Конечно, постоянное пополнение бюджета РБ за счет дотаций из Москвы помогает простым людям не замечать эту депрессивность. Но до каких пор?

В одном из интервью примерно четырехлетней давности глава РБ Вячеслав Наговицын сказал буквально следующее: «Развитие РБ можно рассматривать как один инвестиционный проект. Нам дают 200 миллиардов рублей и мы обещаем, что через пять лет уйдем от дотаций, которых сейчас получаем 15 миллиардов рублей. За 7-8 лет проект может быть окупаем и мы выйдем на самодостаточность».

Деньги дают, и идет уже пятый год. Но что изменилось? Явная нестыковка слов и дел.

Россия, по мнению Д.Медведева, постепенно будет отказываться от выравнивания регионов и переходить к инвестированию бюджетов тех регионов, где уже есть точки роста, зоны опережающего экономического развития. От этого посыла и нужно отталкиваться.

Республика должна возрождать себя изнутри

- Многие российские экономисты признают, что все последние годы наблюдался довольно существенный структурный сдвиг экономики России в сторону сектора услуг. В большой мере это справедливо и для Бурятии, поскольку ввод все новых и новых объектов в сфере, например, торговли стал уже «притчей во языцех».

Но причины этой трансформации не совпадают с общемировой тенденцией перехода в постиндустриальную стадию развития и «возврата интереса» к развитию промышленного сектора…

- Говорить о своеобразном крене в сторону сектора услуг вполне справедливо и для нашей республики. Но здесь нужно понимать, что Бурятия – это регион с неопределенной до сих пор экономической перспективой, у которого крайне ограничены или вовсе отсутствуют условия роста для развития собственного товарного производства, да к тому же с низкой инвестиционной привлекательностью.

Нашей республике даже в силу экологических требований к территории, приближенной к озеру Байкал, в силу ее географического положения и даже истории, не суждено быть обычным регионом России. Поэтому для нас очень важно свести воедино стратегию экономического роста и охрану окружающей среды.

Но здесь и поджидают труудности. Экономика и экология сегодгня во многом являются словами с противоположными смыслами. Окружающая среда – предмет роскоши, спрос на который появляется по мере увеличения дохода, обеспеченного экономическим ростом. Эффектному управлению природным капиталом мешает подход «рост сейчас, очищение потом». Поэтому необходимо, чтобы экономическому росту придавалось приоритетное значение, а сохранению окружающей среды отчасти второстепенное. Страны ЕС, США именно так и развивались. Теперь вот по такому пути пошел и Китай, в котором находятся 15 из 20 самых грязных городов мира.

Деградация природного капитала будет расти по мере роста экономики. Поэтому для нас такой подход к развитию должен быть исключен. Ибо из всех ресурсов, которыми обладает республика – вода, сельхозугодья, лес, минеральное сырье - для нас, для России, для мира главное вода. Пресная вода озера Байкал.

Подсчитано, что к 2025 году 2 миллиарда жителей планеты останутся без пресной воды. Если оценить байкальскую воду по цене морской, опресненной с помощью атомных реакторов (это сегодня 12 центов за 1м3), то вода Байкала стоит 2,76 триллионов долларов США. Так что путь развития в части использования окружающей среды, пройденный другими странами, нам, увы, не подходит

Путь Бурятии – не прямая колея, а дорога со многими перекрестками. Обозначенная правительством РБ туристско-сырьевая экономика, как стратегия СЭР, взаимно понижает капитализацию обеих этих составляющих. В первую очередь потому что они предполагают прямо противоположные подходы к использованию природных ресурсов. И прогрессивным структурным сдвигом экономики, который в конечном счете приводит к долгосрочной ее эффективности, такую «смешанную модель» назвать нельзя.

- Несколько лет назад своего рода «альтернативой» развитию реального сектора энономики в Бурятии определили туристическую отрасль. Но и здесь пока мало поводов для оптимизма. Так, федеральные чиновники не так давно заговорили о том, что особые экономические зоны вряд ли смогут стать «локомотивом экономики», и что ОЭЗ ТРТ «Байкальская гавань» не имеет особых перспектив. А что Вы думаете по этому поводу?

- Нет примеров в сфере туризма, чтобы проект, опирающийся на климатически-природный аспект сезонного характера в транспортном удалении от основных источников массовых туристов, с опорой на малоплатный внутренний туризм мог стать основой занятости городского и сельского населения и решающей статьей доходной части бюджетов!

Российский туризм, если можно так выразиться, «вывернут наружу». За год сейчас въезжает в РФ с туристическими целями лишь 2,5 млн человек, т.е. 10% от всех выезжающих. Байкал ежегодно посещают около 1 млн. туристов (10% иностранцы). Доля годового дохода от туризма составляет меньше 3% бюджетов регионов Байкальского макрорегиона – РБ, Иркутской области и Забайкальского края.

Но официальная статистика дает не слишком достоверные цифры, поскольку учитывает общее количество регистраций в отелях, турбазах, а не турдни. Возможности туристического бизнеса на Байкале и в республике очень сильно переоценены. И бизнес это чувствует. Соотношение чистых инвесторов к государственным инвестициям ОЭЗ «Байкальская гавань» сегодня составляет 1 к 41, т.е. на 1 рубль частных инвестиций приходится 41 рубль государственных.

Да, туризм – это развитие инфраструктуры, дороги, электросети и другие нужные людям вещи. Но его развитие не всегда гарантирует экономического рост.

Структура общественного продукта, сложившаяся в настоящее время, действительно характеризуется определенным сдвигом в сторону услугопроизводящего сектора экономики.От сферы услуг вот многом сегодня зависит качественный уровень модернизации экономики, уровень жизни населения.

Следует отметить, что значительная часть сферы услуг в экономически развитых странах относится к околопроизводственному сервису.

- Юрий Николаевич, все-таки, есть ли надежда, что реальный сектор экономики (и в первую очередь промышленность) в Бурятии получат новый импульс для развития? И что в связи с этим нужно сделать республиканским властям, чтобы попытаться «реанимировать» некоторые предприятия, которые сегодня, можно сказать, влачат жалкое существование?

В течение недолгого времени прекратил свое существование (был признан банкротом, был продан в чужие руки и т.д.) целый ряд местных предприятий. Можно было ли избежать такого исхода или это объективный ход событий, и от позиции правительства РБ и региональных законодателей ничего уже не зависело?

- Настоящим драйвером экономического роста всегда являются промышленность и товаропроизводство вне зависимости от того, каков вклад той же промышленности в ВВП - 10% или 30%.

Между темпами роста ВВП и ростом объема промышленного производства всегда прямая связь. Научно-технический процесс, как база роста производительности труда, количественно и качественно расширяет границы и объемы услугопроизводства. Услуги, особенно в околопроизводственном сервисе, в свою очередь, способствуют модернизации товаропроизводства.

Такое взаимодействие и зависимость и характерны для постиндустриального развития общества.
Европа, США призывают сегодня к реиндустриализации. Во всем мире происходит возврат интереса к развитию промышленного сектора. Развитые страны задумались о восстановлении своего производящего промышленного потенциала. Компании начали возвращать свои производственные мощности себе домой. К примеру, из Китая. Это уже устойчивая тенденция

Новая индустриализация нужна и Бурятии. Согласно социологическим опросам, 44% респондентов считают, что настоящий толчок развитию экономики республики может дать развитие промышленного производства, 40% за развитие сельского хозяйства, 29% - туризма, 21% связывают эту надлежду с добычей полезных ископаемых.

В 2012 году в Бурятии была утверждена очередная концепция промышленной политики на 2017 год и до 2020 года. В ней предусматривается создание новых производств. Но на деле старые предприятия исчезают, а новые не создаются. Технологическое поле республики, города Улан-Удэ сжимается. Ресурс роста за счет имеющихся производственных мощностей исчерпан.

Дальнейший рост возможен лишь за счет инновационного инвестирования в технологическое обновление, модернизацию производств, создание новых. Нужны инвестиции, а их нет.

Пора признать, что в республике успешно работают лишь те производства, которые не конкурируют с импортом. Нужна реальная, на деле, инвестиционная привлекательность РБ. Нужно стать известным. Выдвижение федеральной инициативы, реализация крупного межрегионального, международного проекта, создание уникального конкурентоспособного «мирового продукта». У нас должен появиться свой идеологический бренд.

К каким процессам подключить республику, согласовать свою самоидентификацию с весьма противоречивыми процессами глобализации и локализации? Считать, что это туризм и только туризм, на мой взгляд, будет ошибкой. Пусть он будет одним из элементов целого комплекса услугопроизводства. Пусть он будет первоочередной, за которой затем последуют деловые, транспортные и другие услуги.

А «мотором» услугопроизводящей экономики мог бы стать Федеральный выставочный комплекс международного сотрудничества «Азия России» на базе выстроенной первой очереди моторного завода ОАО «У-УАЗ» со всей необходимой инфраструктурой.

Историческая часть города Улан-Удэ с существующей инфраструктурой не препятствует созданию такого комплекса. Можно предполагать, что его создание сделало бы РБ лидером развития в постиндустриальном пространстве Сибири и Д.Востока.
И этот проект мог бы стать хорошим козырем в формировании инвестиционной привлекательности развития промышленности РБ. Миссия республики в этом контексте и с учетом ее геополитического и геокультурного положения может состоять в обеспечении международных, межрегиональных коммуникационных деловых связей, что исторически присуще нашей территории. И инвесторы придут, и процесс неоиндустриализации сдвинется с места.

Именно тогда РБ из объекта «колонизации» начнет превращаться в место, желаемое для жизни.

Поэтому проблема, на мой взгляд, даже не в новых идеях, а в том, чтобы отойти от старых, которые сегодня лишь тормозят движение.

Валерий ЦЫДЫПОВ, "Молодежь Бурятии".