Поэт Елена Жамбалова в программе «Большой повод» на радиостанции «Эхо Москвы» в Улан-Удэ комментирует свою победу на второй ежегодной премии «Лицей» для молодых прозаиков и поэтов с подборкой стихотворений по общим названием «Мороженое для внутреннего ребёнка», детали биографии, планы на издание книги, переводы стихов бурятских поэтов, и другие темы.

По словам Елены Жамбаловой, премия «Лицей» учреждена в 2017 году, в прошлом году мои друзья заняли там места, а я вообще интересуюсь литературным миром, участвую в современном литературном процессе – как говорится, я за любой кипиш, и с удовольствием решила поучаствовать. В прошлом году я попала в неофициальный лонг (лонг-лист – предварительный список претендентов - в данном случае на премию «Лицей» - ред.), и была тоже очень счастлива, а нынче получилось второе место - это здорово!

- Я составила подборку своих стихов с определённой темой и озаглавила её строкой из одного из недописанных стихотворений:

Что рисуешь? Да внутреннего ребёнка.
Ты дорисуй ему, пожалуйста, мороженое.

- Мне кажется, что поэт - это всегда ребёнок. Это новизна открытия мира, на всё смотришь так, как будто впервые видишь. С годами ты уже начинаешь смотреть на мир через призму навязанных тебе социальных стереотипов, и если ты продолжишь писать, то это будет плохо. Есть такая фраза - стихи должны быть понятны даже тому человеку, который не прочитал ни одной книги.

Мужик пинал велосипед
На станции в Перми.
Простой мужик, под 40 лет,
И женщины с детьми шептались:
«Вот управы нет, забрали бы в отдел!»
Мужик пинал велосипед,
А он во мне звенел.

- Я пишу для того, чтобы меня кто-то прочитал так или иначе, но не в том плане, что я демонстрирую себя. Кстати, демонстративность тоже мне свойственна - когда я начинаю чувствовать, что я хочу нравится, значит, всё, капец - надо убивать себя и начинать всё заново. Публиковалась я мало, у меня пока нет книги, и я очень серьёзно подхожу к этому вопросу. Были предложения издать книгу, но я говорила - я буду, как Булат Аюшеев, который выдал свой первый сборник в 50 лет, и не стыдится этого сборника. Я бы хотела тоже издать его в 50 лет, и говорю - если не доживу, то сами сделаете, если вам нужно будет – шутила, конечно. Нет, книга, конечно, нужна сейчас, я чувствую, что созрела для того, чтобы у меня появилась книга. И хорошо, что до этого я не сделала книгу - можно сказать, что я родилась буквально полтора года назад. В 2015 году на Иркутском литературном фестивале я впервые услышала имена Бахыта Кенжеева, Андрея Родионова - там я просто вылезла, выпучила глаза и прочитала свои вирши с таким гордым и залихватский видом! А сейчас я понимаю, что это не было стихами, но это была определённая ступень, я тоже должна была через это пройти. Тогда я в себя бескрайне верила - чем ты тупее, тем ты увереннее. Сейчас я надеюсь, что я расту - я постоянно хочу расти.

никогда не хотела быть красивой бабой.
всегда хотела быть бабою страшной.
бог любит меня - мечты сбываются,
каждое утро радуюсь у зеркала.

никогда не хотела быть умной бабой,
хотела тупить, тормозить, чушь нести.
бог любит меня - мечты сбываются.
привет, как дела, тра-ля-ля, мммм. ой.

подходи, мужик, подходи, мужик.
давай дружить, только если ты мужик.
но ты снова баба.
увы, и ты - снова баба.

- Я окончила наш филфак, но была довольно (как бы не сматериться случайно) разгильдяйским студентом, и много пропускала. В этом стихотворении ритм есть, а рифмы нет - это белый стих. Вообще, мне иногда очень хочется стать поумнее, блистать эрудицией, у меня есть много примеров - я вижу, как люди умеют красиво говорить, и завидую им. Но, честно говоря, я не хочу быть литературоведом, я хочу просто писать стихи.

- Когда я начинаю хотеть кому-то нравится, когда я начинаю работать на кого-то, когда у меня в голове есть адресат – всё, капец, значит, в моей голове потерялся бог. Я буду говорить слово «бог», пусть это никого не пугает, и не подумайте, что я фанатик. Я человек по-своему верующий - не скажу, что я православная или буддист. Каждый свой день я начинаю с того, что приглашаю бога в свою жизнь - этому меня научили. Если я об этом забываю, то начинаю понимать, что я делаю богами каких-то определённых людей, и это всегда играет со мной дурную шутку, и всегда доводит меня до каких-то дурацких ситуаций.

- Родилась я в Балахтинском районе Красноярского края, в деревне Старомусино, но тогда она уже потеряла статус деревни, и это считался посёлок Балахта. Это моя родина, там похоронен отец, и у меня там живёт очень много родственников. Я жила там до 11-ти лет, и я тоскую - там зарастает быльём мой отчий дом, и я ничего не могу с этим сделать. Отец умер, дом зарастает, а я сижу, и жду непонятно чего. Я говорила себе, что если я займу какое-либо место, то поеду в Красноярском крае, и наконец-то разберусь, что с этим делать. Мне часто снится сон, что я приезжаю туда, что отец жив, что он просит меня побелить в доме, что я пытаюсь вырвать сорняки, и этот дом как бы стоит посреди меня, и зарастает. Сейчас вдруг я поняла, что это то, что я должна сделать в первую очередь после получения премии. Когда мне было 11 лет, родители развелись, мама у меня из Бурятии, корни у неё бичурские, а приехали мы в Баргузин, потому что там жила моя бабушка. Школу я закончила в Баргузине – привет моей классной руководительнице Наталье Валерьевне Колесниковой и всем одноклассникам.

- Стихи начала писать ещё в детстве, когда мне было лет шесть. Я раскачивалась на качели, и сочиняла песенки. А сейчас я слушаю, как мой младший сын Доржик лежит, и несёт прекрасную околесицу – господи, да это же стихи! Там есть такие невероятные слова - я за ним записываю. Кстати, есть стихотворение «Как плачут маленькие тигры» - это Доржик подошёл, и спросил: «Мама, а как плачут маленькие тигры?». Не тигрята, а именно маленькие тигры. Я прочитаю тогда, если я о нём начала говорить:

Как плачут маленькие тигры,
Как трут когтистой лапой глазки,
Я не умею рассказать и
В тетрадной клетке головой.
Я помню, помню - в Красноярске
Я помню - маленькие тигры.
Но, всхлипнув, опишу дурацкий
Воздушный шарик голубой.

- Не нужно, наверное, объяснять стихи, но, тут я всё-таки объясню - это о том, что зачастую свои воспоминания и боль ты прячешь за весёлым воздушным шариком. Ты пишешь о зоопарке, и описываешь весёлый воздушный шарик, хотя, на самом деле, ты помнишь, как там плакали маленькие тигры.

- Русский язык и литература давались мне довольно легко, мне было интересно, я участвовала в олимпиадах, к нам приезжала преподаватель БГУ Ирина Жамсаранова Степанова, она тоже сыграла немалую роль в моей судьбе - помогла мне поверить в себя. Тогда я уже отправляла ей свои первые подборки, как раз была какая-то олимпиада, я поехала и заняла там, по-моему, первое место. В итоге, в БГУ я поступала просто по собеседованию. На собеседования я была очень косноязычна - меня попросили прочитать какое-нибудь своё стихотворение, а я не помнила ни одного! Но, я всё равно поступила - спасибо родному филфаку, Вера Викторовна Башкеева тогда была деканом.

- Я говорю об этом при любом удобном моменте - я мать троих детей, это один из моментов, которыми я могу гордиться. Муж у меня простой заводчанин, слесарь на авиазаводе. Я пробовала работать, но у меня были, и, наверное, остаются довольно серьёзные проблемы с коммуникацией. Раньше я говорила - я такая ранимая, а сейчас я поняла, что я была просто больная, и, может быть, остаюсь. Там, где другой человек не обидится, у меня были комплексы – я обижалась, не могла, чтобы мною кто-то руководил, командовал или косился. Я постоянно увольнялась, уходила в какие-то срывы, и мне было тяжело. На свадебное платье я заработала себе сама - была технологом по окнам в БФК «Байкал». Пробовала торговать мебелью, работать журналистом, в театре. Я постоянно пробовала, потому что мне было стыдно сидеть дома, но больше трёх месяцев я не проработала ни на одном месте. В одной компании займов я поработала долго, но не очень хорошо ушла, поссорилась с директором. Сейчас я понимаю, что это была именно моя ошибка и моё странное восприятие действительности.

- На четвёртом курсе я проходила педагогическую практику в третьей гимназии. Я так боялась детей, так старалась им понравится – помню, покупала им шоколадки за какие-то конкурсы, и прочее. А когда я ехала в поезде на Кемеровскйй фестиваль в Ленинск-Кузнецкий, мужичок с нижней полки говорил - ты почему не работала учителем, вот она, твоя судьба! Я ему рассказала, что сейчас живу в Эрхирике рядом со школы, и он сказал: «Тебе сам бог говорит - иди в школу!». Но, если бы я пошла туда раньше, я бы уволилась, и наделала бы себе какой-нибудь дурацкой репутации. Может быть и пришло время – сейчас я задумываюсь об этом, но для начала я бы хотела вести какой-нибудь поэтический кружок, даже бесплатно попробовать поучить ребят писать стихи, хотя этому и не научишь, но рассказать о том, что я знаю, доступным для них языком.

Мы делим круглый стол у очага,
Локтей не упирая. Наши кисти
Спокойны. Я рисую слово «кисть».
Рука теряет имя и природу.
Я вспоминаю руки для воды
И надо мною открывают воду:
Как будто не сплетались, а сплелись.
Но разве подлость наша не прелестна.
Мне жалко нас, зависимых, телесных.
Что вынесет отсюда эта кисть,
Костяшками беспомощно белея?
О боже, дай родиться на земле и
С одним мужчиной проживая жизнь.
Рожать детей моих родимых пятен –
Я пальцем прикасаюсь указательным
И темечко в серебряной золе.
И мы опять бессмертны на земле.

- «Фейсбук» – это моё окно в мир, благодаря ему я общаюсь с очень крутыми людьми, узнаю все новинки. Где я ещё могу тут же, с пылу с жару прочитать стихотворение, допустим, Ольги Юрьевны Ермолаевой или Виталия Пуханова? Тем более, я живу в Эрхирике, сижу дома, сейчас мой круг общения довольно узок, и я общаюсь именно через соцсети.

- Наверное, мои стихи лучше меня самой. Я могу быть скучной, косноязычной, неинтересной, злой, странной, могу пороть чушь – лучше читать мои стихи, чем быть знакомой со мной лично. Человек слаб, а стихи пишет дух. Когда вдруг всё сходится, ты не можешь не написать этого стихотворения. Некоторые строки у меня вертятся годами, но я их не реализовываю. А потом вдруг в моей людской жизни случается что-то, что вдруг объясняет мне именно ту строку, и всё сходится. Я процитирую Пуханова: «И ты понимаешь, зачем я так странно живу, и я понимаю» - я вдруг что-то понимаю, и я должна это написать.

- К стихам я подхожу очень серьёзно – это, наверное, самое важное в моей жизни, в отличие от каких-то других вещей - даже семьи и отношений с детьми. Мой друг написал недавно: «Мать-поэт - горе в семье». Когда я поэт, когда я пишу стихи, я забываю обо всём - могу не спать ночами, забиваю на быт, я плохая хозяйка. Иногда я вдруг спохватываюсь, потому что я люблю своих близких, и мне хочется что-то делать, и быть полезной. Я стараюсь быть полезной, но когда я пишу стихи, это другая система координат – там у меня нет ни мужа, ни детей, там у меня нет даже, может быть, пола.

чтоб не ругались мама с папой
я в бога начала молиться,
и если батя трезвый добрый
спасибо господи, тебе
а если батя злой и пьяный
прости, я снова согрешила
и снова плачу на заборе
прости прости меня прости.
когда деревья были выше
мне всё хотелось дотянуться
но нифига не дотянулась,
и до сих пор ещё тянусь
не лазь сыночек по заборам
не повторяй моих ошибок.
кто накосячил, тот и лезет
иди-ка лучше поиграй.

- Это пережитое. Всё циклично, всё повторяется, и я сегодня понимаю слабости своего отца, я понимаю, что с ним происходило. Мне это не чуждо, я тоже это всё прохавала, скажем так, и хаваю ещё до сих пор - работаю над этим. У меня есть стихотворение «Спасутся только чукчи и сектанты». Это метафора - чукчи потому что они сами по себе сильные люди, их закалила жизнь, надо делать - иначе сдохнешь. Если они не растопят очаг, они сдохнут. Сектанты - это тоже метафора, многие называют просто верующих людей сектантами. Есть люди, которым без бога нельзя, которым нельзя без веры, и если я не буду в боге, если я не буду с богом, меня унесет туда, куда унесло моего отца, и я это всё прекрасно понимаю. С этим не то, что нужно бороться - бороться как раз-таки не нужно, нужно принять. С чем я могу бороться - с тем, что у меня есть определённые зависимости, с тем, что я больна? Нет, я это принимаю, и пытаюсь с этим жить, действую определёнными инструментами. Мама, правда, просила меня ни о чём таком не говорить – прости, мама, пожалуйста, но я должна об этом сказать, чтобы люди знали, что со слабостями можно бороться. Есть такое прекрасное сообщество «Анонимные алкоголики», есть программа «12 шагов», «Анонимные наркоманы» - люди спасаются, люди из такой, извините, «ж» вылазят, и живут счастливо.

- Сейчас я пробую переводить с подстрочником с бурятского стихи Галины Раднаевой. Бурятский язык я немножко знаю, когда я приезжаю в Усть-Орот, в семью мужа, мои уши навостряются, я начинаю слушать все разговоры мужа с сестрёнкой, со свекровью, со старшей невесткой - а мне же надо быть в курсе дел. Я стесняюсь говорить на бурятском, потому что у меня дикий акцент, но дома мы иногда практикуем. Дети, к сожалению, не говорят на бурятском языке, потому что мы дома разговариваем на русском. Кстати, в бурятском драматическом театре существует кружок для детей - я хочу, чтобы они туда ходили, и почаще их надо отправлять в деревню, потому что приезжая из деревни, они начинают говорить целыми предложениями. Это очень важно для них, они буряты. Человек иногда должен кем-то себя назвать, опираться на какие-то перила – как по Бродскому. Я считаю, что быть бурятом - это круто, и я хочу, чтобы мои дети были бурятами. А если ты бурят только внешне, ты не бурят, потому что душа народа - это его язык, и мои дети должны знать бурятский язык. А я, удивительно, но, наверное, больше всё-таки бурятка, чем русская. Приезжая в Москву, я прямо чувствую, что там я вообще бурятка, и здесь мне как-то хочется быть буряткой. Бурятия – это моя вторая родина, недаром я вышла замуж за бурята, недаром дети мои буряты. Живу я в прекрасном селе Эрхирик, и всем в Москве так нравится название моего села, они говорят - это что-то прямо поэтическое! Мы с мужем думали, как можно перевести «Эрхирик». «Эрхэ» - это оберег, а есть ещё «архи» - водка. Интересно, Эрхирик – это от водки, или от оберега?

Надо всем есть другое другое
потому что я помню другое
белой лункой скользящего ногтя
от виска до ключицы тебя
и стучащая тонкая жила
это скит, запирающий небо
и причастие в губы не губы,
а бредущие лодки во тьме
проходили и пели каноэ
и тянули тяжёлые сети
только было другое другое
только не было ничего.