Поэт Есугей Сындуев в программе «Мнение» радиостанции «Эхо Москвы» комментирует детали своей биографии, подготовку Первого Международного экологического Фестиваля поэзии, авторской песни и литературного перевода «Священный Байкал», и другие темы.

– Мои отношения с Байкалом зародились вместе с моим рождением, потому как я родился и вырос в посёлке Турка, где сейчас находится печально известная «Байкальская гавань», так и не ставшая центром нашего туризма. Моё первое осознанное визуальное восприятие этого мира – это синее-синее небо, синий-синий Байкал, белые-белые барашки волн на Байкале и белые-белые облака в синем небе. Отец у меня агинский – он попал по оргнабору в леспромхоз «Байкальский». В то время, в начале 50-х годов с техникой было ещё тяжеловато, и лес с делян на большую дорогу увозили волокушами с помощью лошадей. К этому делу привлекали колхозников из Баргузинского района – моя мать оказалась там с лошадью, и там они с отцом и познакомились. Поженились, остались в Турке, но всё детство я слышал, что отец тянул мать в Агу, а она ему говорила – нет, мы поедем в Баргузин, но так они никуда и не уехали.

– Мы с братьями в школе были единственными бурятами – понятно, что был бытовой национализм, но задевали не только нас – рыжих, конопатых, хромоногих, косоглазых и очкастых дразнили тоже. Будучи не такими, как все, нам приходилось быть лучшими из лучших, и у нас это, без ложной скромности, получалось.

– Изначально я думал, что [писать стихи] могут все, и был очень удивлён, что не у всех получается. Когда мне было года четыре или лет пять, Исай Калистратович Калашников (писатель, автор романа «Жестокий век» – ред.) сказал, держа меня на коленях: «Это будет поэт». Его жена, Екатерина Викторовна – она наша, туркинская, была активной комсомолкой, и через неё отец был знаком с Калашниковым. Они сидели на завалинке, я, по рассказам отца, как-то незаметно оказался на коленях Исая Калистратовича. Он спросил: «Читать умеешь, стихи знаешь?» – я сказал: «Знаю», и начал читать из «Василя Тёркина»:

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда…

Кому память, кому слава,
Кому темная вода, –
Ни приметы, ни следа.

Калашников очень удивился – такой шкет, и читает стихи! А дело в том, что отец тогда учился в вечерней школе, к нам приходили его друзья, и они учили стихи – один рассказывает, а другой с книжкой проверяет. И вот они учат-учат, а я – бац! – и всё запомнил. Уже значительно позже я закончил Высшие литературные курсы Литинститута имени Горького, уже имея тогда две изданные книжки. А миномётная батарея под Читой до сих пор поёт строевую песню на мои стихи:

Противник где-то за горой,
И глубоки его траншеи,
Но нет спасенья от второй
Минбатареи!
Пусть враг в укрытия залёг,
И переждать налёт намерен,
Но цель накроет «Василёк» –
Будь в том уверен!

(«Василёк» – шестиствольный миномёт – ред.).

– По паспорту я до сих пор Сергей, и первые публикации были, как Сергея. Но как-то один товарищ познакомил меня с ламой, и тот спросил: «Как зовут?». Я говорю: «Сергей». Но я же картавлю, и он вдруг говорит: «О, какое у тебя имя – как у отца Чингичхана!». Я говорю: «Я Сергей», а он услышал – «Есугей». И по прошествии какого-то времени я взял на себя ответственность ношения этого высокого имени. Тогда Есугеев не было совсем, а сейчас я слышу, что там и сям уже подрастают Есугеи, и у меня есть подозрение на грани уверенности, что толчком к этому стал я. И я заметил, что когда стал подписывать стихи Есугеем, они стали намного мощнее, у них появилось какое-то дыхание и ширь.

– Поэт всегда должен быть в оппозиции к власти – он не должен быть придворным лизоблюдом. А, вообще, поэт я или не поэт, будет известно лет через 50 после моей смерти – останутся мои стихи, будут их читать и пересдавать – тогда я поэт.

– Мы решили сделать чисто творческий фестиваль, далёкий от религиозных, политических, национальных, идеологических предпочтений, где единственной идеологией будет защита Байкала. Фестиваль «Священный Байкал» – это попытка решения двух очень немаловажных задач, стоящих перед нашим обществом – защита Байкала, а также сохранение и развитие жанров поэзии и авторской песни на языках народов Кругобайкалья – в первую очередь, на бурятском языке. Именно поэтому фестиваль не только поэзии и авторской песни, но и литературного перевода. Я, будучи русскоязычным бурятом, ощущаю некую обязанность отдать долг своему языку и своему народу, сделав как можно больше для того, чтобы язык возродился.