У власть имущих в Бурятии (особенно бывших) печальные новости о нашем агропромышленном комплексе не вызывают недоуменных эмоций. Там знают, почему, когда и зачем республиканское сельское хозяйство подвергалось финансовым унижениям, и кому это было выгодно. Ниже мы расскажем грустную историю о том, как отдельно взятые коммерческие структуры совместно с правительством Бурятии одномоментно лишили сельское хозяйство республики 120 миллионов рублей, и как им за это ничего не было.

В апреле 2002 года в коридорах республиканской власти произошло событие негромкое, но любопытное. Министерство финансов Бурятии на основании распоряжения правительства 298 выдало беспроцентный бюджетный кредит Минсельхозу на сумму в 120 миллионов рублей.

Минсельхоз Бурятии потратил деньги за один присест, но кредит к концу 2002 года не вернул. 120 миллионов рублей — это не та сумма, которая валяется на каждом углу. Ее вообще трудно отдать, если ты ее должен. Поэтому на следующий год у чиновников в правительстве Бурятии случилось по поводу местного сельского хозяйства раздвоение личности.

Публично с высоких трибун и в прессе чиновники «на себе рубахи рвали» по поводу необходимости выведения АПК из глубокого кризиса. Планы строились, программы писались, жаловались на недостаток финансирования. А в то же самое время, начиная с марта 2003 года, в куда более спокойной обстановке, Минсельхозу Бурятии делали обрезание, иначе говоря, секвестр. Минфин, не дождавшись возврата 120 миллионов рублей, с сельхозниками поступил круто.

Как следует из акта Счетной палаты Бурятии, в марте были сокращены ассигнования на 6,2 миллиона рублей, а в июне того же года — еще на 51 миллион. Больше в 2003 году выжать из Минсельхоза было нечего, хоть с паяльником и утюгом в приемную приходи. Почти половину вернуть Минфину удалось, но какой ценой?

Вот перечень проектов, на которые было сокращено финансирование сельского хозяйства республики в 2003 году: расходы на поддержку племенного дела (— 8,1 млн. рублей), лизинговые операции (— 23,8 млн.), расходы на кадровое обеспечение (— 1,5 млн.), субсидии на компенсацию части стоимости электроэнергии сельхозпроизводителям (— 2,3 млн.), строительство социальных объектов на селе (— 4,25 млн.) и так далее.

Под нож попало практически все: от семян до разрекламированных программ «Создание новой породы овец» и развития рыбного хозяйства. Короче говоря, 57,2 миллиона до конкретных сельчан и их предприятий не дошли. Развитие агропромышленного комплекса в Бурятии в 2003 году прошло под девизом «Идите прочь — денег не было и не будет».

Последствия такого обрезания под корень ощущаются до сих пор, когда Вячеслав Наговицын справедливо нервничает от «успехов» на полях Бурятии и ставит «неуды». Возникает естественный вопрос, а для чего был взят кредит в 120 миллионов рублей и куда пошли деньги? Зачем случилась жертва ценою в год для сельского хозяйства Бурятии, и без того убитого?

История эта давняя и мутная, а участвуют в ней «конторы» и лица известные. В далеком 1998 году федеральный Госрезерв в лице Иркутского территориального управления по официальной просьбе правительства Бурятии выдал ЗАО «Консорциум «Селенга» горюче-смазочные материалы — 4000 тонн бензина и почти 5000 тонн дизтоплива.

Цель была в очередной раз благородная донельзя — сбор урожая требовали горючего, вот и пошли с протянутой рукой к «федералам». Позднее обещали расплатиться. Затем выданные ГСМ пошли по рукам: 27 сентября 1998 года консорциум «Селенга» передал право распоряжения бензином и дизтопливом Минсельхозу РБ, а тот, в свою очередь, в этот же день передал такое же право «Республиканской продовольственной корпорации РБ».

Необходимо отметить, что «Селенга» и продовольственная корпорация — организации между собой, как бы сказать, близкие. Что случилось с тем бензином, и попал ли он в итоге на поля республики, история умалчивает.

Из акта: «На момент проведения проверки первичные документы, подтверждающие объемы переданных ГСМ, в разрезе конкретных получателей отсутствуют». С Госрезервом, организацией более чем серьезной, мимоходом вообще не расплатились, и он подал иск в арбитражный суд. Иркутский арбитраж в 2000 году пришел к выводу, что «Селенга» должна вернуть резерву 120 миллионов рублей вместе со штрафами и пенями. А Минсельхоз Бурятии решением того же суда был от ответственности освобожден. Иначе говоря, правительство Бурятии не было должно Госрезерву. Это важно.

Спустя пару лет о вроде бы списанном с Бурятии долге Госрезерву вспомнили весьма экзотичным образом. 3 марта 2002 года министр сельского хозяйства Болонев и «Бурятмясопром» подписывают договор целевого займа. Как явствует из документов: «Целью предоставления бюджетных средств ОАО «Бурятмясопром» являлось погашение долга перед СОУ Росрезерва по обязательствам консорциума «Селенга» и правительства Республики Бурятия».

С какого перепугу после вышеупомянутого решения суда, в котором единственным должником перед Госрезервом признается фирма «Селенга», появляется правительство — непонятно. Зато понятно, почему в забытой вроде истории появился известный любитель бюджетных средств «Бурятмясопром». Он нежданно-негаданно получил 120 млн. казенных рублей.

За такой контракт любая нормальная частная фирма удавится. Здесь, правда, картину полного взаимопонимания частного бизнеса и государства портит мнение Счетной палаты Бурятии: «В долговой книге Республики Бурятия не числилась задолженность правительства Бурятии Госрезерву за полученные в 1998 году ГСМ, также не предусматривалось финансирование на обслуживание и погашение задолженности».

То есть Минсельхоз расплатился через «Бурятмясопром» за несуществующий долг. Получается картина неприглядная: в конце 90-х годов из федеральной структуры неизвестно куда ушли ГСМ — то ли на поля Бурятии, то ли в космос. Ладно, повезло — Иркутский арбитражный суд решил, что тот изначальный долг «Селенги», и никого более. И пусть бы Госрезерв сам разбирался с этой фирмой. Но в 2002 году в «Бурятмясопром» и наше правительство, вспомнив вдруг старое, вкачивает 120 миллионов бюджетных рублей в качестве расплаты по долгам вроде бы посторонней коммерческой организации. Как минимум подозрительно.

Кстати, вопрос, куда в конечном итоге ушли эти 120 миллионов, тоже весьма непрост. На каких условиях руководство «Бурятмясопрома» скидывало свои консервы в Госрезерв, по какой цене, все ли они дошли до баз федеральной организации — доподлинно неизвестно. Наша Счетная палата так и не смогла проверить иркутян: в проверке ей было отказано.

Проведенная проверка выявила много финансовых нарушений во всей этой конструкции. Договор на 120 миллионов рублей между Минфином и Мисельхозом Бурятии, на взгляд Счетной палаты, выглядит как «недействительная сделка». Нарушено аж 8 (!) статей Бюджетного кодекса России.

Конкретных лиц, подписывающих распоряжения правительства и сомнительные договоры, уже нет во власти. Они практически все на заслуженном отдыхе. «Бурятмясопром» находится на последнем издыхании, и от него вообще невозможно добиться внятных ответов, когда речь заходит о государственных средствах. Поэтому виновных, с одной стороны, долго искать не надо, но с другой, а кому они нужны? Нет в Бурятии практики — за свои дела государевым людям отвечать.

Зато сельское хозяйство республики продолжают спасать. Оно же вопит о помощи, и на этом основании давайте снова дадим мясокомбинату денег, а рядовые колхозники в сельских районах преисполнятся гордости за гиганта перерабатывающей промышленности. «Бурятмясопром» в очередной раз спасем, а крестьянам деньги вообще не нужны — они отвыкшие.

Виктор Золотарев, «Номер один»