8 мая приехали из поликлиники и взяли мазок на коронавирус. До этого было три отрицательных результата. Последний тест сдавала 6 мая. Еще один анализ должны были сделать не раньше, чем через 10 дней.

11 мая весь день лежала, слабость сохранялась. Поздно вечером позвонила заведующая поликлиники и сообщила, что мой мазок положительный: «Татьяна Васильевна, готовься, через полчаса скорая подъедет». Просила, чтобы меня оставили дома, не чувствовала пневмонии. Много лет работаю врачом и знаю, как тяжело она протекает.

Как оказалось, я находилась в большом очаге заражения. На нашем этаже, в терапии, были заболевшие. В гастроэнтерологии заражений не было, коронавирус подтвердился только у меня.

Инфекционка тогда уже была заполнена. Меня привезли в госпиталь клинической больницы №10 на Синюшке, открытый накануне. На седьмые сутки моего пребывания в госпитале проходили лечение 130 пациентов.

КТ при поступлении показало полисегментарную двухстороннюю пневмонию. Страшно стало, что вирус может поражать легкие без симптоматики. Температура поднималась 7 мая до 37.2, никаких других проявлений не было. Накануне появились боли в грудной клетке. Ощущение, что тяжело вдохнуть полной грудью.

Не ожидала, что после стольких отрицательных мазков дома заболею. Первые двое суток в больнице думала, как все это пережить, совсем расстроилась. Сейчас понимаю, что вовремя начали лечение. Потому что уже на следующий день почувствовала себя гораздо хуже.

В больнице провела почти три недели — с 11 по 28 мая. Чувствовала себя неплохо, но сохранялись слабость, отсутствие аппетита и боли в груди.

Тогда еще не понимала, как медики работают в этих костюмах, все мокрые. Ставить инъекции вообще невозможно: ничего не видно в запотевших очках. Медсестры практически не повторялись, как нам объясняли, некоторые приходили и уходили, потому что очень тяжело.

В палате лежали втроем, я и две женщины. Одна примерно моего возраста, ей 37 лет, вторая постарше — 57 лет.

Нам назначили Калидавир, у него есть аналог — Калетра. Принимали 14 дней по две таблетки утром и вечером. Это противовирусные препараты, которые выписывают пациентам с ВИЧ-инфекцией. В обычной жизни их принимают хирурги при порезах, чтобы избежать инфицирования.

Лечение этими таблетками тяжелое и может привести к сердечным патологиям. От их приема появляется сильная тошнота и слабость, по себе знаю. Давали два антибиотика — Цефтриаксон и Азитромицин. Сейчас начинаем с этой схемы, а если идут изменения, переходим на другие антибиотики.

Условия в госпитале хорошие. У нас было пятиразовое питание: второй завтрак, фрукты. Продукты из дома не разрешали. Родственники могли передать только сахар-рафинад, пастилу, зефир, газированную воду и средства личной гигиены.

КТ мне делали 18 и 26 мая. Последнее обследование показало остаточные изменения после пневмонии. В легких очагов уже не было.

Мы в госпитале выписываем только с двумя подряд отрицательными результатами. Пациенты иной раз просятся домой, возмущаются, что держим их. Первый мазок может быть отрицательным, через сутки берем второй, а он положительный. В таком случае, опять делаем тесты, пока не будет два подряд отрицательных. Вирус распадается на РНК, поэтому чтобы его не упустить, применяем такой подход.

Меня выписали 28 мая, а 4 июня вышла работать в инфекционный госпиталь и возглавила терапию. К нам поступают пациенты со всей Иркутской области. Нет такого, чтобы койки пустовали.

Непривычно, что не знаю всех пациентов, просто не успеваю. Например, 27 человек выписались, а за ночь поступили 18, и так каждый день.

Пневмонию быстро не вылечишь — это нужно понимать. От поступления до выписки проходит, в среднем, не меньше 20 дней. Много пациентов находится на кислороде. Зачастую поступают с большим поражением легких. Одни дома долго сидят, другие не верят в вирус или занимаются самолечением.

Некоторые отказываются от госпитализации: «Мне домой нужно, у меня жена, дети». При этом у пациента 50% легких поражены. Вот такое у людей отношение. Отказы пишут, уходят, даже могут убегать от нас. Передаем информацию в поликлинику и в Роспотребнадзор, что человек ушел с положительным тестом.

Всем, у кого подтвердился COVID-19, становится страшно. Можно не верить, отрицать существование вируса, но когда это касается человека лично, а также его близких, друзей, знакомых, начинает бояться.

Особенность коронавируса в том, что у каждого пациента болезнь протекает по-разному. У одних нет симптомов, только тесты положительные, у других — высокая температура, пневмония.

Мы заметили, что у тех, кто легче переносит болезнь, бессимптомно, тесты могут долго показывать положительный результат. Когда у человека температура и лихорадка, иммунитет активно борется, и вирус отступает быстрее.

Вижу по своим докторам, что они делают все, чтобы обезопасить себя и близких. Многие стараются жить отдельно от семей. Те, у кого нет такой возможности, остаются в госпитале после смен, чтобы не рисковать здоровьем близких. Все устали и хотят вернуться к обычной работе.

В конце марта, когда появились первые случаи заражения коронавирусом, мы отправили двоих детей к бабушкам. Старший остался с папой, но они жили отдельно от меня. Тяжело не видеть семью месяцами.

Сейчас замечаю, что люди живут обычной жизнью. Все делятся фотографиями с Байкала, где отдыхают с друзьями. В транспорте большинство без масок, дистанцию никто не соблюдает. Иногда возникает ощущение, что приходишь в госпиталь, надеваешь костюм и попадаешь в другую реальность. Не знаю почему у людей такой отношение, но надеюсь, что эта ситуация скоро закончится.

Источник: Алина Вовчек, IRK.ru.