Сибирь — если относить к ней все регионы страны, находящиеся к востоку от Уральских гор,— сегодня объединена многими общими чертами. Тут добывается основная часть сырья, которая обеспечивает российские экспортные доходы. Если считать, что за рубеж уходит пропорциональная доля полезных ископаемых и металлов, добываемая и вырабатываемая в каждом субъекте федерации, то Сибирь обеспечила в 2013 году около 76% экспортных поступлений России (не будь ее, наш экспорт был бы меньше, чем у Чехии). Два источника доходов федерального бюджета: экспортная пошлина на нефть и газ и налог на добычу полезных ископаемых — дают 52% его поступлений. Это тоже показывает, как перекошена региональная структура российских финансов. С распадом СССР и деиндустриализацией страны Сибирь обрела в России особую роль. Никогда в истории Московия не зависела так сильно от своей восточной поселенческой колонии, к которой она сегодня относится совершенно по-колониальному.

Собственно говоря, именно изменение статуса Сибири могло бы стать на ближайшие годы крайне значимым для российской конструктивной оппозиции лозунгом. Для этого я вижу несколько оснований. Прежде всего, призыв к определенной автономизации региона не может восприниматься как сепаратистский: никогда часть страны, населенная представителями титульной нации, имеющая общую историю с центром и к тому же находящаяся в довольно сложном внешнем окружении, не искала сецессии. Более того, стремление сибиряков перераспределить финансовые потоки в государстве не будет воспринято негативно большинством россиян, осознающих как сложности сибирской жизни, так и реальный вклад региона в экономику страны. Наконец, сокращение доходов, собираемых в Сибири и потом возвращаемых туда же через программы государственных инвестиций поможет сократить коррупцию на такие величины, которые и не снились самым активным борцам с нею. Тезис, согласно которому лишь снижение цен на нефть может побудить российские власти к модернизации, легко становится менее жестким, если превратить его в утверждение о том, что ровно такой же эффект может иметь оставление в Сибири части "сибирских" доходов: федеральному центру придется задуматься об отходе от рентной модели экономики, но при этом огромные средства останутся в России и будут использованы на благо россиян, живущих за Уралом. Большая автономность для Сибири — один из главных рычагов российской модернизации.

В современных условиях Москва остается центром отечественного консерватизма. Здесь сосредоточены все структуры, выигрывающие и от вертикали власти, и от "ручного управления" вместе со всеми их работниками (в том числе более 550 тыс. чиновников и около 350 тыс. силовиков). Не надо забывать и о том, что бюджет Москвы (равный 13% федерального и превышающий по размеру бюджеты 65 российских регионов вместе взятых) формируется в основном за счет налогов крупных вертикально интегрированных компаний, реальные доходы которых формируются опять-таки за Уралом. 

Программа, основанная на повышении роли федеративных принципов, может стать успешной в восточных регионах страны — элементарное их сравнение с соседями показывает, насколько успешнее те развиваются. Разве не потому, что Аляска обладает всеми возможностями реального самоуправления и имеет собственный инвестиционный фонд в $43,6 млрд, штату удается привлекать инвесторов? Сейчас там добывается более 28 млн т нефти в год (во всей Восточной Сибири и на Дальнем Востоке — чуть более 30 млн т), заготавливается в полтора раза больше морепродуктов, чем на всем российском тихоокеанском побережье, а население Анкориджа выросло за последние 25 лет с 226 тыс. до 298 тыс. человек, тогда как число жителей Магадана сократилось со 152 тыс. до 96 тыс. А посмотрите на Монголию с ее готовностью привлекать иностранных инвесторов: в России с ее госкорпорациями и олигархическими монополиями с 1991 по 2012 год добыча угля сократилась на 6%, в Монголии выросла в 3,1 раза; добыча меди в России упала на 6%, а в Монголии выросла в 4,2 раза; добыча золота в России увеличилась на 20%, в Монголии — в 3,7 раза; при этом ежегодные темпы прироста ВВП у нашего соседа достигали в 2010-х годах 18-22%! Я не говорю о том, что территории, подобные Сибири, всегда развивались не как государственные проекты, а как следствие частной инициативы: в Соединенных Штатах частные компании провели к Тихому океану пять железных дорог против построенной в России одной, а потом... разобрали две из них за ненадобностью. Мы же до сих пор увлечены "модернизацией" БАМа, по которому гоним на экспорт руду и уголь. Москва, которая не смогла на протяжении ХХ века превратить Сибирь в евразийский аналог если не Калифорнии, то хотя бы Орегона или Британской Колумбии, должна смириться с отходом от командного метода управления.

Именно Сибирь должна стать локомотивом развития современной России. Во-первых, здесь сосредоточены ее основные богатства, именно тут могут быть сгенерированы финансовые потоки, необходимые для повышения качества жизни местного населения. Во-вторых, закономерности развития сибирской экономики заставляют следовать традиционной модернизационной парадигме: идти от добывающих секторов к развитию промышленности более высоких переделов, оттуда — к передовым промышленным технологиям и только потом — к инновационному сектору. Пока в Центральной России руководство увлечено "сколковскими небылицами", Сибирь может указать на куда более оптимальный пример развития. В-третьих, получив более высокий уровень самостоятельности, сибирские регионы могут либерализовать налоговое и хозяйственное право и привлечь как дополнительные инвестиции, так и население, притока которых невозможно добиться бюрократическими инструкциями из Москвы. В-четвертых, только поставив в зависимость местные доходы и развитие местного бизнеса, можно добиться повышения эффективности — ключевого показателя развития, обычно игнорируемого в государственных стратегиях, определяющих будущее Сибири.

Сегодня московские политики много говорят о "повороте на Восток". Есть большие сомнения в том, что к Тихому океану повернут те, чьи капиталы и дети давно отправлены в Европу. Возродить Сибирь смогут только сами сибиряки — так же, как американскую Аляску и канадские северные территории развили не политики из Вашингтона или Оттавы, а люди, не побоявшиеся переехать в эти тяжелые для жизни места. История Сибири в большей мере изобилует геройскими поступками, чем освоение американского Севера. Но повторить их смогут только свободные люди, чувствующие ответственность за судьбы собственной земли.

Владислав Иноземцев