Корреспондент московского глянцевого журнала GQ о визите в Иволгинский дацан и хамбо-ламе Итигэлове.

Мир нуждается в инъекциях волшебства, как диабетик в инсулине. Такой вывод сделала Ксения Соколова, посетив отдаленный буддийский монастырь.

В 15-й день месяца Золотистой Свиньи шестого тысячелетия периода Кали-юги в уютной квартирке вашего корреспондента раздался звонок. Звонили из офиса сихана 7-го дана с предложением сопровождать сихана в Иволгинский дацан с целью узреть новейшее чудо света — нетленное тело буддийского монаха в состоянии самантхи. Попросив у трубки минуту на размышление, я посмотрела в книгу, которую листала от скуки, пока не зазвонил телефон. В книге значилось: «Как известно, наша вселенная находится в чайнике некоего Люй Дун-Биня, продающего всякую мелочь на базаре в Чаньани».

«Передайте сихану, что я согласна».

Довгань и пустота

«Ну и что, что самолет улетел? Никуда не уходите — Довгань фрахтует чартер!»

Сидя над восьмой чашкой кофе в уютном аэропорту Домодедово, я разглядывала спешащих в разные стороны хмурых соотечественников в ушанках. В руке у меня был зажат билет на самолет Москва—Улан-Удэ, улетевший 20 минут назад. В Москве выдалась на редкость снежная пятница, и мои спутники — президент Российского союза карате кёкусинкай, сихан 7-го дана г-н Якунин и его ученик предприниматель г-н Довгань, благодаря которым мне и представилась уникальная возможность проникнуть в Иволгинский дацан, застряли в мертвой пробке на Каширском шоссе. Телефонная трубка периодически доносила вести об их отчаянных попытках прорваться в аэропорт — так, Довгань пытался дать ментам тысячу долларов с целью пересесть в «жигули» с мигалкой, но менты честно сказали, что не берутся успеть. Когда мои запыхавшиеся спутники наконец ворвались в VIP-зону, Довгань действительно вовсю фрахтовал чартер. Однако чартер фрахтовался так себе: во-первых, за него просили 70 тысяч долларов, что нашу отважную компанию не пугало, во-вторых, маршрут надо было согласовывать до утра. А вот это концессионеров не устраивало. В результате было принято решение лететь завтра регулярным рейсом. Довгань остался доволен. Его в Улан-Удэ ждал не только полумертвый монах, но тысячи живых и здоровых адептов сетевого маркетинга, собравшихся из холодных городов и весей, дабы услышать своего любимца, проводящего тренинг на тему «Как добиться успеха в жизни». А вот я и, как мне показалось, г-н Якунин тоже испытывали сомнения в необходимости демонстрировать мирозданию подобное ослиное упрямство.

Вселенская кармическая комиссия в который раз за день намекала, что в буддийском дацане кое-кого не ждут. «Не бэ, ребята, — отмел пораженческие настроения улыбчивый Довгань. — Все нормально. Я на этот монастырь 100 тысяч пожертвовал. Мумию посмотрим — и домой».

Четвертое состояние смерти

«Мумией» бывший производитель дамской водки фамильярно назвал нетленное тело бывшего главы буддистов России XII пандита хамбо-ламы Итигэлова, извлеченное из могилы в сентябре 2002 года. Эксгумация тогда стала мировой сенсацией. История «нетленного покойника» вкратце такова. Хамбо-лама Даша-Доржо Итигэлов был главой буддистов России с 1911 по 1917 год и при жизни прославился как искусный врач и философ. Всю жизнь он провел в Бурятии, из которой выезжал один раз — на празднование 300-летия дома Романовых. С приходом большевиков Итигэлов призвал монахов покинуть пределы России. На вопрос, почему не уходит сам, лама отвечал, что до него красные не доберутся. И был прав.

15 июня 1927 года уже очень пожилой хамбо-лама пришел к своим ученикам и попросил их читать над ним буддийскую молитву «Благопожелание уходящему». Ученики в смятении отказались, потому что такую молитву читают только над мертвыми людьми. Тогда хамбо-лама сел в позу лотоса, прочел сам себе молитву и перестал дышать. Но перед этим сказал ученикам: «Придите ко мне через 30 лет. Посмотрите мое тело. А через 75 лет я к вам вернусь». Убедившись, что тело учителя имеет все признаки смерти, потрясенные монахи обернули его в синие платки, поместили в кедровый саркофаг, засыпали крупной солью и опустили в специальный мавзолей бухман в местности Хухэ-Зурхэн,что означает Синее Сердце.

В соответствии с завещанием Итигэлова монахи поднимали саркофаг и осматривали тело дважды — в 1957 и 1973 годах, однако извлекать не решались, опасаясь репрессий со стороны государства. Наконец в 2002 году тело Итигэлова было эксгумировано в присутствии судмедэкспертов. Специалисты отметили целостность кожного покрова, ногтей, волос, эластичность тканей и подвижность суставов. Впервые в истории крупнейшие авторитеты в области судебно-медицинской экспертизы объявили человеческое тело, пролежавшее в могиле 75 лет, живым. Согласно буддийскому канону, лама при жизни ввел себя в состояние самантхи, то есть с помощью медитации сверхусилием воли снизил до нуля обмен веществ и погрузился в бессрочный анабиоз. Монахи заключили Учителя в стеклянный куб, который установили в специальном помещении - диважин-дудане.

С 11 сентября 2002 года - даты эксгумации — прошло уже более трех лет. Однако интерес СМИ к этому феномену отнюдь не угас. За последние месяцы центральные каналы телевидения показали сразу несколько сюжетов из Иволгинского дацана, приятно разнообразивших сводки о росте удоев и вездесущего президента Путина. Корреспонденты сообщали леденящие подробности — у тела не только растут волосы и ногти, но на днях, когда монахи стригли эти ногти, из нечаянно нанесенной ранки показалась кровь. Все люди, видевшие тело Учителя, немедленно исцеляются от болезней. Жаль только, что увидеть его практически невозможно, поскольку монахи в загадочный диважин-дудан никого не допускают и снимать ни за какие деньги не дают. Исключения делаются лишь для высшего буддийского духовенства и особых гостей. Например, сиханов 7-го дана.

Холодный прием

— Добро пожаловать в наш город!

Обалдевшие сихан, Довгань и я стояли посреди аэропорта Улан-Удэ перед живописной группой пожилых дам в бурятских национальных сарафанах, кичках и бусах. В руках у дам были каравай, увенчанный солонкой, и пиала с молоком. На глазах изумленной публики мои спутники торжественно преломили хлеб — действо для не предназначалось для посторонних глаз, но ввиду нашей невероятной везучести дверь в депутатский зал оказалась наглухо заперта.

В машине выяснилось, что дамы с караваем — чиновницы местной администрации и члены фан-клуба обаяшки Довганя. По его просьбе они обеспечивали нашу связь с Иволгинским дацаном. Хотя связь эта почти оборвалась, так как монахи ждали нас вчера: тем, кто накоротке с пустотой, бесполезно рассказывать о столичных пробках. Оставив Довганя в оперном театре являть сибирским людям чудо жизненного успеха, мы поспешили в дацан.

Как потомок древнегреческих греков, я полагаю, что такие холодные места, как город Улан-Удэ, не годятся для человеческого проживания. Или по крайней мере требуют аккуратной и дорогостоящей цивилизации. В смысле красивых и теплых домов с каминами, зимних садов и вечнозеленой хвои. Мои представления, похоже, разделяли дореволюционные архитекторы, забабахавшие в центре Улан-Удэ роскошный оперный театр — чтобы было как в Италии. Ныне театр пребывает в запустении, равно как и город, в основном состоящий из серых пятиэтажек. На фоне панельного совжилья избы со столбиками дыма из труб выглядят куда органичнее. Живут в избах так, как жили один, два, а может, и десять веков назад — разве что предки нынешних жителей обходились без телевизора.

Багровое солнце уже почти улезло за горизонт, когда перед нами появился указатель «Иволгинск». В предчувствии сумерек воздух стал чуть синеватым и особенно ясным, как если бы между глазом и замерзшим миром положили линзу или лабораторное стекло.

Особенная ясность показалась неслучайной, когда за очередным поворотом на фоне серых изб и сараев встали красно-сине-желтые пагоды с гнутыми крышами. Глаз зажмурился с целью сморгнуть видение — но вопреки ожиданиям пагоды за избами никуда не делись. Перед нами был Иволгинский дацан.

Тело как улика

Звон маленьких колокольчиков долго не утихает в морозном воздухе, когда крутишь жестяной барабан. Такие барабаны есть во всех буддистских монастырях — считается, что прикосновение к ним приносит удачу. Мне удача не улыбнулась — строгий монах в китайской шелковой куртке сказал, что женщинам вход к телу ламы строго-настрого воспрещен. Попытки коррумпировать буддистское духовенство, к чести буддистского духовенства, закончились ничем. К телу были допущены только сихан с фотографом.

Но снимать не разрешили — сказали, что не разрешают никому.

— А как же телевидение? — попыталась я уличить монахов в двойных стандартах.

— Мы им свои съемки предоставили.

Вот и верь после этого в эксклюзивные репортажи. Получалось, что шесть тысяч километров я преодолела, чтобы убедиться в лживости ТВ. Выглядело все это довольно глупо. Особенно ни на что не надеясь, я попросила о встрече с человеком по имени Бимба. За последние сутки я так привыкла слышать «нет», что была удивлена положительным ответом.

О монахе по имени Бимба Доржиев я читала еще в Москве. Он лично выкапывал из могилы кедровый саркофаг. Именно он поддерживал нетленного покойника в надлежащем порядке. В журнальной статье процесс описывался дивной фразой: «В обязанности служителя, ответственного за сохранение "собрания драгоценного тела", входит переодевать хамбо-ламу в соответствии с сезоном,взвешивать и ежедневно читать над ним специальную молитву «Хвала взаимозависимому происхождению» — коренной буддийский текст о пустотности всех вещей».

Специалист по переодеванию и пустотности вещей оказался плотным круглолицым бурятом, одетым в некое подобие синего ватника. Я представилась, получив в ответ чеширскую улыбку. Поскольку со мной тут не церемонились, я тоже начала без обиняков.

— Вы стрижете Учителю ногти?

Глаза ламы Бимбы быстро окинули храмовое пространство. В описанную его взглядом окружность попали колесо сансары, зеленая богиня Тара и огромный золотой Будда, головой подпирающий потолок.

— Не стригу.

— Но по телевизору говорили, что вы стригли Учителю ногти и поранили его. И что у него текла кровь.

— Я никогда не стриг Учителю ногти. Потому что у него нет ногтей.

— Но по телевизору...

— Мы не смотрим телевизор.

— А что такое состояние самантхи?

— Это... Тебе это нельзя понять.

— Скажите, ваш Учитель — он живой или мертвый?

— Не так, не так.

— Ну, он может встать и пойти?

— Нет.

— А когда-нибудь сможет?

— Когда-нибудь.

Я прекратила терзать ламу Бимбу — чудо, в которое верил он, явно не нуждалось в сводках о волосах и ногтях и не имело никакого отношения к развесистой клюкве для телезрителей. Это подтвердили и независимые источники: сихан и фотограф, допущенные в святая святых, честно сказали, что у тела не то что ногти — пальцы невозможно различить. Хотя с точки зрения пустотности всех вещей все это не имело никакого значения.

Мне показалось, что монахи вздохнули с облегчением, когда наш интерес к их Учителю был исчерпан. Нас пригласили пить чай. Покупая у монахов четки в виде черепов и DVD с фильмом «Завещание XII хамбо-ламы», я не заметила, как отстала от группы.

Спеша догнать товарищей, я толкнула тяжелую дверь и оказалась на улице. Меня как будто ударили в лицо ледяным кулаком — застывший воздух не годился для дыхания.

Было тихо, как в фильме ужасов. Из тьмы, словно бритва, торчал туманный серп, освещавший гнутые крыши дацана. На всей земле сделалось так пусто и холодно, как пусто и холодно бывает лишь внутри чайника некоего Люй Дун Биня, продающего всякую мелочь на базаре в Чаньани.

Р. S. Мне так и не удалось посмотреть DVD-фильм «Завещание хамбо-ламы». Купленный у монахов диск оказался пустым.

«GQ», февраль 2006