Завтра в Арбитражном суде Республики Бурятия продолжится рассмотрение иска ИФК «Нева-Инвест» к Республике Бурятия в лице министерства финансов РБ.

Юрисконсульт компании Андрей Кузьмин требует взыскать с республики денежные средства за разработку Закона «О закупках товаров, выполнении работ и оказании услуг для государственных нужд Республики Бурятия», а также необоснованное обогащение, которое правительство Бурятии получило в ходе действия этого закона в виде экономии бюджетных средств. Всего 143 миллиона рублей. О том, что предшествовало подаче иска и перспективах его рассмотрения редактору ИА «Байкал Медиа Консалтинг» Андрею Думлеру рассказал Андрей Кузьмин.

- Андрей Алексеевич, какое отношение имеет питерская инвестиционно-финансовая компания «Нева-Инвест» к разработке Закона «О закупках товаров, выполнении работ и оказании услуг для государственных нужд Республики Бурятия» (далее – Закон «О госзакупках»)?

- «Нева-Инвест» получила права на взыскание необоснованного обогащения от авторов проекта этого закона - меня и Юрия Ярмагаева, который на момент нашего первого контакта с правительством Бурятии являлся руководителем «Научного общества содействия экономическому развитию» (НОСЭР). «Нева-Инвест», конечно, не разрабатывает такие нормативно-правовые акты.

- Когда вы приступили к разработке закона «О госзакупках»?

- Наше первое знакомство с Бурятией состоялось еще в 2001 году, когда мы в составе делегации комитетов экономики и финансов Санкт-Петербурга приехали в республику чтобы поделиться опытом проведения госзакупок в нашем городе. К этому времени у нас было разработано достаточное количество проектов документов, которые мы хотели предложить республике. Мы рассказали, что собираемся делать в ближайшее время, какие у нас планы. Республику, в частности Министерство экономики и Министерство финансов, наши разработки заинтересовали. Юрием Ярмагаевым были проведены соответствующие переговоры, к нему в Санкт-Петербург приезжали члены правительства. Мы разработали проект договора и передали его в республику через одного чиновника, который на тот момент работал в Счетной палате. Мы предполагали заключить договор на НОСЭР. И предполагали, что именно этот договор был заключен. Однако, когда часть работ была уже выполнена, оказалось, что неизвестно кем, то есть мы не можем определенно утверждать, договор оказался заключенным с некоей организацией ООО «ТК Кримсон».

- Текст договора с «Кримсоном» совпадал с вашим проектом договора?

- Да, договор был наш, мы делали его не только для Бурятии, а собирались распространять по всем субъектам РФ, кто откликнется на это предложение.

- Как фамилия чиновника Счетной палаты, который должен был передать договор?

- Господин Еремеев.

- Почему вы начали работу, не имея на руках подписанного договора?

- Я не касался договорных дел, которые вел Юрий Ярмагаев. Я то считал, что все нормально, поскольку мы работаем, значит, такой договор есть.

- Как объясняет это сам господин Ярмагаев?

- С его слов министр экономики РБ Татьяна Думнова объяснила ситуацию так: да, мы заключили договор на третье лицо, но вы не беспокойтесь, с вами будет заключен договор уже от «Кримсона», то есть вы будете на субподряде. Мотивировав это тем, что по договору с «Кримсоном» часть средств предполагается передать еще другим субподрядным организациям. Там действительно по этой целевой статье было больше средств, чем 30 миллионов рублей. То есть направить все средства в эту организацию, чтобы в дальнейшем распределить их между субподрядчиками. В принципе вполне логичное объяснение. Тем более надо исполнять бюджет, если они запланированы на определенный квартал, ждать выполнения договора с этой точки зрения было бы несколько не логично.

Кстати, договор Ярмагаеву на руки не давали, прятали его всеми силами. Он смог получить только факсовую копию. А потом, когда практически все уже было исполнено, я уже свою часть работ полностью закончил и уехал из республики, Ярмагаев каким-то образом узнал, что деньги оказывается уже ушли из бюджета. А с нами даже договора никакого не было.

- В копии договора с «Кримсоном», которую получил Юрий Ярмагаев, как-то было записано, что часть средств должна быть перечислена субподрядчику?

- Да, в договоре было записано, что «Кримсон» обязуется привлечь в качестве субподрядной организации НОСЭР. И Ярмагаеву даже был направлен подписанный госпожой Постниковой (по утерянному паспорту Постниковой было зарегистрировано ООО «ТК Кримсон» - ред.) проект договора с нами, в котором предлагалось заплатить за работу что-то около 150 тысяч рублей. Естественно, Ярмагаев тут же отказался от подписания подобных документов.

- Какой была рыночная стоимость ваших работ на тот момент?

- То, что заплатили «Кримсону», то есть порядка 30 миллионов рублей. Эффект от этого закона достаточно высокий. Изменилась система размещения заказов, порядок работы конкурсной комиссии и так далее, за счет этого значительно увеличилась экономия и улучшилось качество проведения госзакупок.

- За сколько отбиваются затраченные на разработку средства?

- Приблизительно за один квартал, может быть, чуть больше. В 2003 году, когда закон еще не действовал, экономия за весь год составляла 16 млн. 335 тысяч рублей. В декабре 2003 года этот закон был принят и заработал с 2004 года. В 2004 году экономия уже составляла 107 миллионов рублей. За первое полугодие этого года экономия составила свыше 30 миллионов рублей.

Плюс к этому закон еще был значительно усечен и урезан. Если бы его приняли в том виде, каком он был подан, экономия была бы еще больше, а эффективность выше.

- Как все же получилось, что вы передали работы, не имея договора и не получив денег?

- Здесь надо различать, в каком состоянии находился я, и в каком состоянии находился Юрий Ярмагаев. Поскольку он был председателем научного общества, все дела, по сути, вел он. Я лишь выполнял работу, которая мне была поручена. Поэтому я совершенно спокойно передавал документы, согласовывал их на правительстве, выступал на комиссиях Народного Хурала. Закон прошел через правительство с минимальными изменениями, которые вносились скорее не по причине непринятия тех или иных конкретных положений, а скорее в связи с корпоративными интересами того или иного министерства. И, тем не менее, он прошел практически полностью, были исключены некоторые статьи, к примеру, об административной ответственности чиновников за неисполнение закона.

Что интересно, сейчас на уровне Российской Федерации принят аналогичный закон, и он во многом повторяет бурятский. То есть Бурятия приняла такой закон раньше, и в своих основных положениях он соответствует вновь принятому российскому. Причем прежде на уровне России было три законопроекта, они были абсолютно другие, повторяли 305-й указ президента, который является переложением типового закона, в свое время предложеного организацией «Юнистрал». Это организация по торговле, действующая под эгидой ООН. То есть фактически предложенный «Юнистралом» закон был переписан, причем даже не совсем грамотно. Плюс он процентов на 80 противоречил текущему законодательству: Гражданскому и Бюджетному кодексам. Наш закон был разработан практически в полном соответствии, в частности, с Гражданским кодексом, ведь Республика Бурятия не вправе вводить нормы гражданского права, которое находится в исключительной компетенции РФ. Поэтому перед нами стояла достаточно сложная задача, не затрагивая норм гражданского права, а касаясь только бюджетного права, принять такой закон, который бы работал, был бы понятен, не имел массу ссылок и был бы неудобен. Поэтому, по сути дела, мы инкорпорировали нормы гражданского права в тело закона, и поэтому он получился достаточно логичным. Практика показала, что по этому же пути пошел и федеральный законодатель. Я думаю, что федеральный закон был разработан с учетом изучения вот этого опыта.

- Закон был принят еще в декабре 2003 года, а иск вы подали только в апреле этого года. Почему прошел такой большой срок?

- Все это время мы пытались договориться с правительством. К нам приезжал заместитель министра экономразвития господин Гребенщиков. С ним был подписан акт, где излагались фактические обстоятельства, был полный перечень работ, которые мы сдали. Но впоследствии правительство попыталось дезавуировать этот акт, мотивируя это тем, что Гребенщиков действовал как бы по собственной инициативе и не имел права подписывать этот акт. Оставим это правительству, я уверен на 100%, что чиновник такого уровня просто так не поедет подписывать документы.

- В этом акте фигурировали какие-то суммы?

- Нет. Мы установили факт, что эти работы сделали мы, перечислили полностью весь перечень работ, весь перечень документов, которые были переданы. Мы не устанавливали там никаких сумм, потому что мы считали, и считали правильно, что данный акт не может порождать какие-то юридические права или обязанности. Он должен был установить сам факт, что было сделано. И мы предлагали заключить мировое соглашение, отказываясь полностью от всех сумм экономии. Мы хотели, чтобы нам выплатили только то, что полагалось по тому договору, который мы передавали в РБ, то есть 30 миллионов рублей.

- Сейчас на сколько изменилась сумма иска?

- Мы добавили к ней всю сумму экономии, которая получилась за этот период. Потому что мы считаем, что этот закон был принят с нарушениями законодательства и нарушал наши права как авторов. Эта экономия была получена без правовых оснований. Сейчас сумма иска в районе 143 миллионов рублей. Мы постоянно делаем шаги навстречу правительству, и на заседании Арбитражного суда 26 августа я заявил, что мы согласны не увеличивать сумму иска за последний период, если такое мировое соглашение будет заключено. То есть мы согласны на 103 миллиона рублей вместо 143 миллионов, которые есть сейчас. Но как видно, правительство к этому не готово.

- Как вы прокомментируете ходатайство правительства об отложении рассмотрения вашего иска до окончания расследования уголовного дела по сделке с ООО «ТК Кримсон»?

- Это просто затягивание времени, потому что в данном случае суд устанавливает только те обстоятельства, которые имели место в связи с неосновательным обогащением. То есть, здесь не устанавливается ни вина, ни то, какие физические лица что делали. Имеет место неосновательное обогащение, то есть получение имущества без законных оснований и договора. В связи с этим мы просим эти денежные средства вернуть. Мы не говорим ни о правительстве, ни о минэкономразвития или минфине, мы говорим о том, что ответчиком является республика Бурятия, а минфин в данном случае действует от его имени, потому что так установлено Гражданским кодексом. В данном случае мы не даем никакой юридической оценки действиям чиновников. Поэтому приостанавливать дело нет никаких оснований.

- Как правительство аргументирует свою позицию?

- Правительство отказывается выплачивать нам сумму иска по двум основаниям. Первое – формальное: поскольку никаких договоров с нами заключено не было, мы не хотим эти деньги возвращать. И второе, которое несколько противоречит первому. Они говорят, да, действительно, такие работы были выполнены, но при этом мы отказываемся вам платить, поскольку статья 1109 Гражданского кодекса устанавливает, что если будет доказано, что другая сторона знала об отсутствии обязательств, но тем не менее все равно выполняла эти обязательства, то она не имеет права на возмещение неосновательного обогащения. Немного смешно, потому что мы не могли не знать о наличии обязательств. Этому имеются соответствующие доказательства: подписывался протокол о намерениях, где четко указывалось, что эти разработки должны были быть сделаны только в случае наличия соответствующих средств в бюджете. Кроме того, поскольку мы выполняли такой договор, который был связан с изучением бюджета, мы видели эту целевую статью, по которой финансировались работы. Об обязательствах Республики Бурятия по оплате этих работ мы знали абсолютно точно. Единственное, о чем мы не знали на тот момент, что деньги пройдут мимо тех, кто делал дело.

- Насколько известно, когда вспыхнул скандал с «Кримсоном», пресс-служба правительства пыталось выдать ваши разработки за то, что это якобы делал «Кримсон»…

- Такая попытка была. Даже процесс, который сейчас идет, начался с того, что мы вообще не знаем, кто вы такие и почему вы подали на нас иск. А заканчивается тем, что мы не против того, что деньги были выплачены не тому лицу, но вы знали об отсутствии обязательств. Дошло до того, что правительство, я не знаю каким образом, пришло к выводу, по крайней мере, в их отзыве такой аргумент присутствует, что мы передали эти разработки в дар. Только непонятно, кому мы их передали в дар. Если мы могли их кому то подарить, то скорее всего только «Кримсону», потому что ему то деньги были выплачены. Я вообще несколько не понимаю логику моих оппонентов. Если, как они утверждают, мы передали свои разработки в дар, то зачем было тогда платить за это? Абсурдные рассуждения, я просто прекрасно понимаю, что ответить правительству нечего. Они отказываются платить просто потому, что не хотят платить, не более того.

- Ваше впечатление от всей этой истории с «Кримсоном»?

- На этот вопрос ответ даст следствие, которое сейчас ведется. Я могу лишь сказать, что я приехал работать, и сделал свою работу. Почему так получилось, что денежными средствами за эту работу воспользовались другие лица, наверное, это на совести тех людей, которые в этой истории виноваты. Мы не требуем ничего лишнего. Только то, что реально причитается.

- Как вы оцениваете перспективы вашего иска?

- Мы считаем, что перспектива есть. Хотя обжалование решения первой инстанции одной из сторон, я думаю, будет в любом случае. Скорее всего, дело дойдет до кассации. Хотя оснований для нее я сейчас не вижу в принципе. Но аппеляция наверняка будет.

ИА «БМК» будет следить за развитием событий.

ИА «Байкал Медиа Консалтинг»