Байкал — природная жемчужина, на которой люди в эпоху капитализма решили зарабатывать деньги. Ответ на вопрос, как их зарабатывать законно, должна дать федеральная власть. А пока эта территория — густой замес личных трагедий, частной инициативы и нарушения интересов природы.

В начале июля рабочая группа Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте выехала на Байкал. Причина поездки — жалобы на то, что девяносто процентов туристических объектов на Байкале работают, нарушая требования природоохранного законодательства. А земли, предназначенные для строительства домов или подсобных хозяйств и земли сельскохозяйственного значения, используются под гостиницы. Все эти нарушения ведут к загрязнению почвы и грунтовых вод. Группа СПЧ вместе с местным экологом оказалась на острове Ольхон, чтобы понять, справедливы ли жалобы, что думает местное население и действительно ли Байкал приближается к экологической катастрофе.

Жабы и суслики

Эколог Рябцев просит водителя остановиться. Пейзаж этого участка степи ничем не отличается от километров пройденного пути — покатые зеленые холмы, обсыпанные желтыми цветочками. Рябцев выходит из микроавтобуса, подносит к глазам бинокль. Черты его лица разглаживаются. Он только что убедился: единственная на весь Байкал пара орлов-могильников на месте — в гнезде. Всего в Иркутской области их пятнадцать пар. На зимовку орлы улетают отсюда в Китай и не возвращаются — там их едят. Рябцев возвращается в микроавтобус, и тот едет уже без остановок до Еланцов, где группу встречает прокурор Ольхонской природоохранной прокуратуры Вячеслав Петров, директор ФГБУ «Заповедное Прибайкалье» Умар Рамазанов и глава Ольхонского районного муниципального образования Андрей Тыхеев. Все садятся за большой стол придорожной кофейни. Первая точка — бухта Ая, о которой Рябцев беспокоится больше всего из-за наличия в ней большой турбазы.

— Могу я сделать пояснение? — спрашивает Рябцев. — О монгольской жабе. Дело в том, что она нуждается в норках сусликов (монгольская жаба — краснокнижный вид, живет в норках сусликов, но не копает их сама, а пользуется теми, что выкопали суслики. — М. А.). А территорию склона, где раньше располагалось поселение сусликов, заняла эта турбаза. Сусликов оттеснили. Точнее, сократили их количество. — Рябцев недовольно смотрит на прокурора.

— Давайте по факту, — строго отвечает тот. Рябцев упрямо мотает головой. — В советское время этих сусликов травили, заливали водой как сельскохозяйственных вредителей… Кроме того, перед этим склоном предполагалось строительство большого культурно-рекреационного центра, на семидесяти восьми гектарах. В прошлом году мы по суду вернули землю в федеральную собственность.

— Вот видите! — вскликивает глава района Тыхеев. — Вот почему у нас возникла байкальская правовая аномалия!

— Никакой аномалии нет, — произносит прокурор.

— То есть все эти годы муниципалитеты занимались землей… — произносит глава.

— Раздавали, — уточняет прокурор.

— Раздавали — это неправильное слово, — поворачивается к нему глава. — Распоряжались…

Ольхонский район входит в границы центральной экологической зоны Байкальской природной территории, а в ее состав входят озеро Байкал с островами, водоохранная зона, прибрежная защитная полоса и особо охраняемые природные территории, прилегающие к озеру Байкал. Большая часть Ольхонского района входит в границы особо охраняемой природной территории — Прибайкальского национального парка, его земли относятся к федеральной собственности. Органы местного самоуправления распоряжаться ими не могут. Согласно закону «Об особо охраняемых природных территориях» (от 14.03.1995) в границах населенных пунктов, включенных в состав национальных парков, допускается ведение садоводства и огородничества, индивидуальное жилищное строительство с учетом необходимости защиты природных комплексов особо охраняемых природных территорий от неблагоприятных антропогенных воздействий.

Земли, расположенные за границами населенных пунктов, относящиеся к особо охраняемым природным территориям, являются федеральной собственностью. В границах национальных парков также могут находиться земельные участки иных собственников и пользователей без изъятия из хозяйственного использования. 31 декабря 2020 года было принято постановление правительства Российской Федерации «Об утверждении перечня видов деятельности, запрещенных в центральной экологической зоне Байкальской природной территории». Туда добавлены нормы касающиеся осуществления разрешенной деятельности в границах населенных пунктов, расположенных в центральной экологической зоне Байкальской природной территории.

— Федеральное законодательство противоречиво, — говорит Тыхеев. — Все земли включили в объект всемирного наследия (В 1996 году озеро Байкал было включено в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. — М. А.). Но наследием признан Байкал! Он и должен там быть, а не земли! Мы теперь из-за этого не можем передавать земли в собственность. А ко мне приходит многодетная мать и говорит: «Смотри, ты же глава. А почему ты мне не выдаешь землю в собственность? По поручению президента ты мне должен ее выдать бесплатно!» И что я должен ей отвечать?

— Андрей Алексеевич… — вздыхает прокурор. — Зачем вы опять начинаете демагогией заниматься? Сколько вы выдали таких земель многодетным, начиная с шестнадцатого года, когда вы были избраны, и по восемнадцатый, когда мы положили конец этой практике? До восемнадцатого вы выдавали всем, кому угодно, но не многодетным. Поэтому все, что вы говорите, — чистая демагогия.

— Нет, это факты! — возражает глава.

— Хорошо, сколько таких заявлений у вас? Десять заявлений от многодетных, двадцать, сто?

— Какая разница сколько? Они у меня есть. Но мы сейчас говорим о том, что в девяносто шестом году принят закон (он говорит о решении 20-й сессии комитета ЮНЕСКО, назвавшего Байкал всемирным наследием. — М. А.). Там написано: земли, занятые объектами всемирного наследия, не подлежат обороту. Но мэры до меня выдавали землю в собственность.

— Ваши предшественники нарушали закон, — говорит прокурор.

Сирийцы в степи

— За время своей работы этот глава выдал порядка трехсот восьмидесяти участков, — говорит прокурор, — и под индивидуальное жилищное строительство, и под крестьянско-фермерские хозяйства. Но эти земли — федеральные. А такие действия уголовно наказуемы. У нас два предыдущих главы отбывали наказание, а по этому — третьему — материалы в Следственном комитете. Проверка ведется, окончательное решение еще не принято.

Машина уходит в Тажеранскую степь и переезжает с холма на холм.

— А чем здесь люди живут? — спрашиваю его.

— Сельским хозяйством и туризмом.

— Если у них отнять возможность строить гостиничные домики, им не на что будет жить?

— Они могут заниматься сельским хозяйством. Но туризмом заниматься легче. У нас тут сложилась негативная практика: на землях, предназначенных для строительства дома, строятся объекты рекреации. Мы приезжаем к человеку на начальной стадии строительства, спрашиваем: «Что делаете?» Отвечает: «У меня семья большая. Мы большой дом для себя строим». Хорошо. Проходит полгода, и мы видим вместо дома гостиницу. Разрешения на ее строительства не было, проекта не было. Требования пожарной безопасности нарушены. И что делать? Только сносить.

— Вы сносите, но приток туристов только растет, — говорю я. — Где им жить?

— Ежегодно сюда приезжает миллион туристов, — отвечает он. — Хотя местных жителей с каждым годом в сфере туризма все меньше, их потихоньку вытесняют приезжие. Но развивать туризм нужно только при наличии инфраструктуры. А мы — всё, дошли до максимума. Дальше некуда его развивать.

— Что вы называете инфраструктурой?

— Первое и самое главное — водоснабжение и водоотведение. Наличие объектов для сбора мусора. Сейчас мы его просто складируем, а раздельная сортировка отсутствует. Второе — постановка границ населенных пунктов на кадастровый учет, четкие правила строительства и ведения туристического бизнеса. Третье — наличие дорог, хотя бы гравийных. Чтобы люди не ездили сотнями дорог по степи и не портили ее.

В окна стучит мелкий дождь. Склоны темнеют. Низкое небо гаснет. Здесь растет множество краснокнижных растений, но под дождем и белым, как молоко, туманом, ничего не разглядеть.

— В прошлом году мы задержали двух сирийцев, — говорит Петров. — Они занимались отловом соколов. Продавали их в страны Ближнего Востока. Они приезжали из Москвы. Более того, они граждане России. Работали тут, по нашим прикидкам, лет шесть-семь. Довольно хорошо подготовленные профессионалы, глубоко законспирированные. В их машине мы нашли тридцать комплектов для удержания птиц.

— И за семь лет священные духи этого места их не наказали? — спрашиваю я. — Кстати, вы верите в них?