Основатель проекта «Большая Байкальская тропа – Бурятия» Андрей Сукнёв и директор студии брендинга и дизайна Mossa Игорь Булыгин в программе «Мнение» радиостанции «Эхо Москвы» комментируют историю создания «Большой Байкальской тропы», роль троп в развитии туризма, сохранении природы, пожарной безопасности лесов и других аспектов, виды троп и технологии их строительства, взаимоотношения с государственными структурами, зарубежный опыт строительства троп, и другие темы.

Андрей Сукнёв рассказал о том, как у него зародилась идея начать проект «Большая Байкальская тропа»: «Идея пришла во время реализации проекта «Bed & Breakfast in Baikal», который был очень близко связан с «зелёным» сельским туризмом. Идея была сделать так, чтобы люди, которые живут на Байкале, могли как-то зарабатывать на туристах. А люди говорили – мы готовы принимать туристов, но их нет – это был 1999 год. И тогда мне как будто кто-то сверху постучал по черепу – Андрей, надо строить тропу! И я подумал - если сделать вокруг Байкала тропу, то и движение начнётся, и у людей появится желание пройти по этой тропе, хотя я тогда и понятия не имел ни о каких тропах. У меня случился творческий подъём – тогда я за пару дней накидал то, что до сих пор работает – «Большая Байкальская тропа». Я разбил побережье Байкала на 15 участков, но, сейчас думаю, что их может быть больше. Байкал обязательно нужно обходить по часовой стрелке – у нас так принято. Есть такой марафонец Дима (ультрамарафонец Дмитрий Ерохин – ред.) - он побежал против часовой стрелки, но не добежал – его укусил клещ. Первый участок – это Култук, мыс Шаманский, потом Кругобайкальский участок. Далее мы переправляемся через Ангару – Лиственничный, Песчанкинский, Маломорский участки, потом «Берег бурых медведей». Есть Подлеморский часток и Тропа старого эвенка – я написал буклет, где показано, почему это нужно делать и как развивать каждый участок. У меня спрашивают - когда вы закончите? В ответ я спрашиваю – а зачем заканчивать? Американцы строят свою Апалачскую тропу сто лет – до сих пор не построили, и никого это не смущает. У тропы несколько природоохранных функций - это противопожарный разрыв, экологическое воспитание и образование, а также средство для тушения пожаров, добежать до которых по тропе можно гораздо быстрее. Лесник Алексей Смирнов в Улан-Удэ оценил тропу, и он вообще в восторге - народ ходит, в лесу стало чисто, все друг с другом здороваются, все довольные и счастливые - это же здорово! А это всего одна тропинка от Аршана до Верхней Берёзовки. Тропы надо строить там, где ходят люди, либо там, где им ходить интересно. Например, один из самых перспективных участков - это юг Байкала, там можно сделать Байкальскую велодорожку. Это исторические места, и там особо ничего делать-то и не надо - просто восстановить, и всё это начнёт работать».

Игорь Булыгин объяснил, почему он стал работать в сфере строительства троп: «Мы живём во время поведенческого маркетинга, и работаем не с продуктами, а с тем, как люди себя ведут. Раньше этим мы занимались только в коммерческих проектах, и вдруг оказалось, что это связано, в первую очередь, с особо охраняемыми природными территориями. И мы стали работать над брендингом таких территорий, включая тропы, которые являются основой движения людей внутри охраняемых природных территорий, потому что это главное, что позволяет структурировать такое движение, направить его в нужное русло и не беспокоиться о том, что люди разбредутся по этой территории. По ощущениям процентов 90 людей будет идти ровно туда, куда ведёт тропа. Задачи, связанные с тропами и с национальными парками поставлены государством, и сейчас все природоохранные территории в довесок к своей главной функции – охране, получили вторую функцию - увеличение трафика экологического просвещения и развития экотуризма».

По словам Андрея Сукнёва, первую тропу они сделали в лесничестве Байкальского заповедника в Танхое – «это «Кедровая аллея» - сейчас её протяжённость пять километров. Сейчас мы думаем над тем, как бы это всё запустить в серию, чтобы такие тропы в виде универсальных и доступных для всех пространств появились бы, например, на Кучигере в Курумканском районе, и вообще, везде, где есть источники. Если бы там была такая дорожка, как в Танхое, то народу стало бы больше. А если сделать дорожки с подогревом, как это делают в Норвегии, или из переработанного в древесно-полимерный композит пластика, это вообще будет здорово. Их можно собирать, как Лего, и на компьютере сразу просчитывать стоимость производства в километрах, но у нас их пока никто не делает».

По мнению Игоря Булыгина, государство – это один из самых сложных партнёров, которых только можно представить: «Все природоохранные территории находятся в ведомстве министерства природных ресурсов, и всё сложно именно в силу существующих государственных механизмов. Есть куча законодательных вещей, не позволяющих заводить инвесторов на территории - ограничений такое количество, что инвестору нет никакого смысла заходить. Даже если территория ему потенциально интересна, зайти на неё возможно только по договору аренды, а договор аренды не гарантирует тебе ничего - соответственно уменьшается объём инвестиций».

Андрей Сукнёв считает, что отношение государства к их проекту меняется: «Проект по строительству «Большой Байкальской тропы» реализовывался не благодаря, а вопреки – сначала государство в этом участия не принимало. Лишь буквально в последние годы появилась возможность получать более или менее хорошее финансирование за счёт президентского фонда - мой проект вошёл в число ста лучших проектов. У меня мечта создать сеть национальных троп России».