Кандидат биологических наук, первый директор «Востсибрыбцентра» Сергей Палубис в программе «Большой повод» на радиостанции «Эхо Москвы» в Улан-Удэ комментирует запрет на вылов байкальского омуля с первого октября 2017 года, ситуацию с объёмами браконьерского вылова омуля в нерестовый период, схему поступления браконьерской рыбы в торговлю, причины, по которым не сработает запрет на промышленный лов, советский опыт увеличения численности байкальского омуля, и другие вопросы.

По словам Сергея Эдуардовича, в первую очередь вводится запрет на промышленный лов байкальского омуля. «Остаётся любительский лов, но только в подлёдный период так называемой бормашовой удой, где установлена норма в количестве пяти килограммов в сутки. Летний любительский лов омуля также запрещается, но разрешается лов для коренных малочисленных народов Севера (это у нас эвенки) на северном Байкале и в Чивыркуйском заливе. Там на следующий год предварительно определён лимит в объёме 55 тонн - в Чивыркуйском заливе им будет разрешено выставить один километр сетей, а в Северо-Байкальском районе - 10 километров сетей».

Проблемы с численностью омуля, по мнению героя программы «Большой повод», возникают и в связи с неправильной государственной политикой в этой сфере: «Охрана и воспроизводство байкальского омуля – это федеральный функционал, исполнительные органы нашей республики на этот процесс влиять не могут. Охрану обеспечивает Ангаро-Байкальское территориальное управление и МВД, но, эффективность их деятельности оценивается по количеству вскрытых нарушений, заведённых уголовных дел, изъятой рыбы и запрещённых орудий лова. А должно быть наоборот - деятельность всех этих природоохранных структур должна оцениваться по состоянию природных ресурсов – в нашем случае это водные биоресурсы. Есть рыба в водоёме – значит, хорошо работает и наука, и искусственное воспроизводство, и правоохранительные органы. Нету рыбы - о чём здесь говорить?».

Отвечая на вопрос, как по его мнению, надо было решать эту проблему, Сергей Палубис сказал следующее: «Надо было сначала выстроить систему мер, направленную на восстановление запасов омуля. Меры по искусственному воспроизводству должны быть расписаны по годам - сколько должны выпустить популяции Большереченский рыбоводный завод, Селенгинский, Баргузинский. Вторая мера – естественное воспроизводство. Необходимо усилить охрану рыбных запасов в нерестовый период таким образом, чтобы популяция омуля восстанавливала сама себя. В позапрошлом году на реке Селенге по данным нашей рыбохозяйственной науки отнерестилось всего десять процентов производителей – остальные были выловлены. Конечно, в такой ситуации популяция себя восстанавливать не может. Правда, в прошлом году ситуация была немного получше, но всё равно то количество личинок, которые скатываются с нерестовых рек на порядок ниже, чем это было ранее. Третья мера – это борьба с загрязнением Байкала. Те очистные сооружения, которые планируется построить в Улан-Удэ, должны внести свой вклад в это дело, но когда это будет? Должна быть государственная программа с комплексными мерами, ответственностью, сроками и объёмами. Но такого нет, не планируется и об этом даже никто не думает».

Вспоминая советский опыт, Сергей Эдуардович оценил его положительные стороны: «Во время запрета на вылов омуля с 1969 года государство взялось круто – было постановление ЦК КПСС, где было расписано строительство рыбоводных заводов, и наши байкальские рыбоводные заводы были крупнейшими в мире по объёмам воспроизводства сиговых. В 90-е годы выпускалось более двух миллиардов личинок! Во время запрета на лов омуля для рыболовецких колхозов были построены птичники, уткофермы и зверофермы, а для промышленности был отправлен океанический полуфабрикат – сельдь, скумбрия и прочее - всё это было сделано на государственные деньги. А сейчас всё делается формально, и я думаю, это будет большая социальная проблема, потому без промысла омуля предприятия не выживут. 70 и более процентов доходов даёт омулёвая рыбалка, мелкий частик низкорентабелен даже при больших объёмах».

По словам героя программы «Большой повод», «омулёвая икра как продавалась, так и продаётся по всему побережью, а эти те икринки, которые после инкубации в виде личинок должны были попасть в Байкал. Когда мы видим в торговле крупную потрошённую рыбу, это говорит о том, что были выловлены производители, икра из них была изъята и всё пущено в продажу».

Отвечая на вопрос, останется ли после запрета промышленного лова омуль в продаже, Сергей Палубис сказал: «Так и будет, потому что остаётся вылов для коренных малочисленных народов Севера, и вся эта рыба пойдёт на рынок вместе с той рыбой, которая добывается нелегально. Будет создана цепочка от браконьера до конечного потребителя. Есть скупочные центры, есть рыбоперерабатывающие предприятия, которые поднялись на этой рыбе и на этой икре – я думаю, они сейчас тоже найдут какие-то пути-выходы – промысел будет идти, в том числе и незаконный».

По мнению Сергея Эдуардовича, у браконьеров сейчас очень высокая мотивация идти на риск и конфликт с законом: «Что такое сейчас цена солёного омуля на Центральном рынке – 570 рублей? Цена уже сопоставима с красной рыбой и подбирается к сёмге. Конечно, за такую цену есть смысл рисковать, люди привыкли зарабатывать на этом деле шальные деньги. Сейчас идёт работа по спецзаказам - есть клиентура, есть люди, которые по телефонным звонкам доставляют омуль. И в советское время браконьерство было, но я его называю бытовым, когда человек поймал на зиму и посолил 150 штук на зиму, а коммерческим браконьерством занимались очень-очень отдельные личности. В советское время вылов в нерестовый период составлял примерно процентов 50, а сейчас почти в два раза больше. Основная причина уменьшения количества омуля – это человек, который уничтожил нерестовые популяции всех его рас».

Герой программы «Большой повод» считает, что «победить браконьерство можно, только если наша республиканская власть вмешается в ситуацию, если будут организованы настоящие действующие штабы по охране, которые будут отчитываться не перед мифическим центром в Москве, где тоже доходит до смешного. Я сейчас скажу - кто в этих делах разбирается, у того волосы дыбом встанут - дали разрешение на лов производителей для взятия икры сетями! Километр сетей дают на Посольск, Большую Речку и километр – на Баргузин. Это же просто преступно, или люди в Москве абсолютно некомпетентны. Это умопомешательство, у меня нормативной лексики просто не хватает – идёт полная деградация. Сегодня руководство Ангаро-Байкальского территориального управления - это два бывших прокурора и один омоновец. Я понимаю, они в своей сфере, наверное, хорошие люди, но люди должны как-то соображать в биологии. А профильные специалисты – ихтиологи, рыбоводы - в сегодняшнее время как-то не нужны, потому что у них другое мнение по этим вопросам».


По мнению Сергея Палубиса на Байкале есть люди, которым удаётся весьма эффективно бороться с браконьерством: «По данным байкальского филилала «Вострыбцентра» биомасса омуля составляет порядка 10-12 тысяч тонн, с начала 80-х годов она уменьшилась с 25-30 тысяч тонн. Но особенно резко она уменьшилась в последнее десятилетие. Хотя есть и положительные примеры - тот же национальный парк «Забайкальский», где одна группа «Баргузин» навела порядок. И в Росрыболовстве говорят – ребята, можно же работать - пять человек держат полтора залива. Мурзаханов просто удивительный человек, я преклоняюсь перед ним».