Главный редактор еженедельника «Информ Полис» Туяна Зондуева и житель Курумканского района Бурятии Нима Цыбиков в программе «Большой повод» на радиостанции «Эхо Москвы» в Улан-Удэ комментируют нынешнее состояние бурятского языка, мероприятия месячника бурятского языка в республике, высказывание Хамбо ламы Дамбы Аюшеева: «Каждый бурят обязан знать свой собственный родной язык! Как бурят может называть себя бурятом, если не знает родного языка?», и другие темы.

Касаясь мероприятий, проходящих в рамках месячника бурятского языка, Туяна Зондуева рассказала о конкурсе, придуманном Хамбо ламой Дамбой Аюшеевым: «Несколько лет назад у нас поменялся пункт в законе об образовании, была введена добровольность изучения бурятского языка, и тогда начали активно говорить о том, что это гибель для языка. В Иволгинском дацане тогда прошла большая научно-практическая конференция, и Хамбо лама придумал конкурс на знание языка, в котором принимают участие команды, состоящие из двоих мальчиков и пяти девочек. Почему больше девочек, потому что это будущие матери. Название конкурса в переводе на русский - «Материнский язык - наше богатство», то есть, именно мать закладывает в ребёнке первые основы его родного языка. И это не только языковой конкурс - это конкурс на знание традиций, своих героев, народных песен, колыбельных. Мы ввели правило, что все девочки, участвующие в конкурсе, должны быть с национальными причёсками – множеством косичек, по которым определяли возраст. На этот раз у нас было больше 500 детей со всей республики и из Иркутской области».

Комментируя высказывание Хамбо ламы, Нима Цыбиков сказал: «Если человек считает себя бурятом, он должен знать бурятский язык. Жизнь складывается так, что не все могут знать свой язык, но нужно стараться. Если не научился в детстве, то в процессе жизни человек интересоваться своим языком. Я начал говорить на бурятском языке и до шести лет говорил только по-бурятски. В детском саду в первые дни я стоял в дверях и говорил по-бурятски, а остальные дети меня не понимали. Считалось, что если ребёнок хорошо говорит по-русски, то в школе он будет хорошо усваивать материал – пусть он лучше по-русски говорит, чем по-бурятски. Уже в детском саду все дети становятся русскоязычными».

По словам Туяны Зондуевой она «переехала в город в пятом классе, а выросла на чабанской заимке, и до пяти лет вообще не говорила по-русски. Меня отдали в детский сад в семейском селе, и в первые дни моими переводчиками были дети из моего села, которых я знала. Дети в саду были семейские, и воспитатели тоже, тётя Катя учила меня русскому языку, и в первые годы в школе я поражала учителей, потому что говорила на семейском диалекте русского языка. Я училась в школе, где не было бурятского языка, я не умею на нём читать и писать, а говорю только за счёт того, что на нём говорили в семье, но это очень бытовой уровень. Я стараюсь знать язык глубже, каждую неделю хожу на «Буряад FM», рассказываю на бурятском языке о содержании свежего номера «Информ Полиса», и чувствую, какой у меня разительный контраст с русским языком – в бурятском языке у меня очень скудный словарный запас».


Главный редактор еженедельника «Информ Полис» не согласилась со своим партнёром по программе «Большой повод»: «Я бы немножко поспорила с уважаемым Хамбо ламой и с Нимой - если ты не знаешь языка, то ты не бурят. Понимаете, не у каждого есть возможность, и я знаю кучу бурят, которые не знают бурятского языка, но при этом полностью обладают бурятским менталитетом и являются не меньшими патриотами. Несколько лет назад сюда приезжала монгольская телекомпания, они снимали фильм о монголах мира в Бурятии, Калмыкии и ездили в Афганистан к хазарейцам. А ещё они нашли в Непале семью, где дедушка был монголом, он остался там во время паломничества. Его внука, который уже на четверть монгол, зовут Чингиз, он называет себя монголом, очень любит носить монгольскую одежду, не знает монгольского, но при этом менталитет и патриотизм у него такой, что, по словам журналистов, он больший монгол, чем многие монголы, которые знают монгольский язык и кричат – мы великие монголы! Дело тут не совсем языке, но это важная составляющая часть, без которой тебе трудно будет понять многое. Особенно ярко я это поняла, когда как журналист была на шаманском обряде. Шаманы разговаривают с духами на бурятском языке, и было смешно смотреть, когда люди не могут обратиться к духам на бурятском языке, и подбегают к шаманам с переводчиками, чтобы задать вопросы. Я как буддистка стояла в стороне – смеяться было грешно, но, в то же время, вот он, показатель – человек не может общаться с предками».

Нима Цыбиков обратил внимание на отличия пространственного и временного восприятия у бурят и других народов: «В пространстве мы как ориентируемся, если смотреть на карту – север впереди или вверху, юг внизу, запад слева, восток справа. А у бурят – юг впереди, север сзади. И восприятие времени другое – прошлое впереди, а будущее позади. Получается, по-бурятски мы видим прошлое – мы же знаем его, но что будет завтра или через час мы не знаем. Мы стоим на месте, а время идёт – и мы всё время видим только прошлое и не видим будущего».

По словам Туяны Зондуевой, «все проблемы бурятского языка начались задолго до революции – с момента присоединения Бурятии к России. Часть прибайкальских бурят, которых мы называем иркутскими или западными бурятами, частью остались шаманистами, а частью стали крещёными христианами. А часть забайкальских бурят приняла буддизм, и у них сразу появилась старомонгольская письменность, которая объединила их с монгольским миром - они могли читать книги на старомонгольском, у них был тибетский язык, в дацанах изучали санскрит, то есть, было приобщение к мировой культуре. А у иркутских бурят такой возможности не было - у них делопроизводство велось на русском языке. До революции чтобы бурятскому мальчику поступить в школу, ему надо было креститься - он мог учиться только в церковно-приходской школе. И уже тогда началась разница в языке и в письменности, и у иркутских бурят русификация и потеря языка началась гораздо раньше, но зато они очень хорошо сохранили устную передачу ульгэров и эпосов. А у восточных, забайкальских бурят язык более или менее сохранился только благодаря буддизму и старомонгольской письменности. Но потом проблемы усугубились при Советской власти, которая пыталась придумать письменность так называемым «младописьменным» народам. Старомонгольскую письменность зачеркнули, как буржуазную и попытались сделать латиницу. У меня дедушка изучал старомонгольскую письменность, потом латиницу, а через несколько лет перешёл на кириллицу - то есть, он трижды был безграмотным. Диалект хори сделали литературным бурятским языком не потому, что его, якобы, пролоббировал великий советский литератор Хоца Намсараев, а потому что иркутские буряты не могли читать старомонгольское письмо, которое основано на южном диалекте селенгинских бурят. А хори диалект был понятен иркутским бурятам, так и части южных бурят. И я считаю, что именно тогда подспудно начали назревать эти проблемы. Естественно, потом мы все перешли на кириллицу, в советское время худо-бедно поднимали литературу, у нас появились свои советские поэты и писатели - это всё искусственно поддерживалось, мы изучали искусственный литературный язык. А в 90-ые годы, когда всё это рухнуло, вылезли проблемы уже другого плана. Очень часто приводят в пример шэнэхэнских бурят – они смогли сохранить язык в миллиардном Китае! Но, извините, они жили очень компактно и на самой окраине огромной страны – фактически, изолированно, это тоже не есть хорошо для этноса с точки зрения близкородственных браков. А язык они сохранили в архаичным смысле, и даже многие русские слова сохранили в архаике - пшеницу они называют «шиниса».


Герои программы разошлись и относительно того, выучит ли глава республики бурятский язык. «Я думаю, он вряд ли освоит бурятский язык в свой срок, - говорит Нима Цыбиков. - А в процессе жизни вполне можно его выучить. Если он будет изучать бурятский язык, как он будет заниматься исполнением своих прямых обязанностей? Если он стал главой, чтобы улучшать жизнь народа, я за то, чтобы Цыденов лучше исполнял свои прямые обязанности – пусть даже он не знает бурятского языка».

Главный редактор «Информ Полиса» считает, что «глава Республики Бурятия Алексей Самбуевич Цыденов всё-таки освоит язык своего отца – в нём это заложено генетически, даже артикуляционный аппарат. Я, как филолог, могу сказать - можно выучить любой язык, главное, изучать его регулярно. Хоть пять минут в день, но каждый день. А без регулярного изучения и использования любой язык умирает - были даже случаи, когда бурятские парни два года в армии не говорили на бурятском, и возвращаясь домой, первое время не могли говорить на нём. Я надеюсь, что Цыденов выучит бурятский язык – я слышала, как он говорит на инаугурации – он многие слова произносит без акцента».

Отвечая на вопрос «Куда бы вложили 10 миллионов рублей в Бурятии и почему?» Нима Цыбиков сказал следующее: «Я бы обменял их на доллары и выехал бы за рубеж».