Экономист Алдар Бадмаев комментирует повышение Банком России ключевой ставки с 8,5 до 12 процентов годовых, причины такого повышения, резкое ослабление рубля, рост инфляции, и другие темы.

— То, что делает Центробанк — это классическое использование приёмов и методов монетаристской школы экономике, которая ориентирована исключительно на финансово–кредитные методы и на следование курсу свободной рыночной экономики. Я принадлежу к другой экономической школе, которая, в частности, исповедует принципы так называемого антициклического регулирования и прямого вмешательства в экономику. В чём различие этих подходов применительно к повышению ключевой ставки Банка России? Центробанк, повышая ставку, считает, что тем самым он будет влиять на снижение уровня инфляции, а их оппоненты, к которым принадлежу и я, считают, что повышение ключевой ставки Центробанком неизбежно повлияет на удорожание всех денежных ресурсов в экономике — соответственно, это приведёт к новому витку инфляции. В настоящее время надо пытаться влиять на изменение цикла в экономике — сейчас, когда экономика сдавливается и бизнес–активность понижается, мы понимаем, что чем дороже кредитные ресурсы, тем ниже инвестиционная и предпринимательская активности — тем самым, экономика замораживается. В этой ситуации, наоборот, необходимо удешевлять стоимость кредитных ресурсов и дополнительно вливать ресурсы для того, чтобы разморозить экономику и стимулировать экономический рост и создание новых рабочих мест. Только таким образом можно выйти из этого кризиса, в который нас в настоящее время целенаправленно загоняет политика финансово–кредитных органов нашей страны — Центробанка и минфина. Вся существующая модель экономики России построена по очень примитивной схеме — вывоз сырья и вывод денег через различные оффшорные счета из всех сфер экономики. То есть, финансовая составляющая входит во все циклы современной российской экономики, при этом деньги из этой экономики регулярно исчезают — выводится не только прибавочный, но и часть необходимого продукта. Если всё суммировать, то наша экономика постоянно идёт с нарушением воспроизводственного цикла — из неё постоянно выдирается какая–то часть необходимого продукта и необходимых ресурсов — в итоге экономика постоянно пробуксовывает и ей постоянно не хватает денег. Причём, выводимые в оффшоры деньги почти всегда никак не защищены. Например, владельцы иркутской компании, которая добывает нефрит в Окинском районе Бурятии, живут в Австралии. Когда австралийские власти предъявили им ультиматум — или вы объясняете, откуда у вас взялись эти миллионы долларов, или мы эти деньги изымаем — они ничего не смогли объяснить и не смогли представить никаких бумаг, в результате чего эти деньги ушли в австралийский бюджет, и таких ситуаций очень много.

— Во многих развитых странах уровень ставки рефинансирования составляет два–три процента — это далеко не 12 процентов, как в России. А когда ставку поднимают до четырёх–пяти процентов, как сейчас в Великобритании, то там уже все стонут и кряхтят, потому что у них ипотека будет э шесть–семь процентов годовых! А у нас ипотека 14–17 процентов!

— В современной российской экономике путём создания ограничений для ведения бизнеса искусственно ограничивается конкуренция, а также доступ ко многим сегментам экономики из–за коррупции. В итоге создаётся среда искусственной конкуренции, когда приоритет отдаётся «своим» компаниям, которые получают льготные ресурсы и льготные условия для ведения бизнеса — мы видим это на примере нефти, газа, транспорта, экспорта, импорта, и всего остального. А весь остальной бизнес несёт полное бремя налогов, коррупции и различного рода проверок — таким образом у нас получается двухсекторная модель экономики, где один сектор процветает, и в котором концентрируется сверхприбыль, вывозимая за границу, а другой сектор пашет, платит все налоги, постоянно подвергается проверкам, и для которого, например, привести товар из Китая обойдётся в два–три раза дороже, чем для некоторых приближённых корпораций.

— Когда курс рубля у нас падает быстро, экспортноориентированные российские компании зарабатывают на этом гигантские суммы — в данном случае это, так называемая, спекулятивная экономика. А производственная экономика, ориентированная, например, на производство станков, современного оборудования, предметов потребления, в этой ситуации начинает умирать ускоренными темпами. Отставание от развитых стран нарастает — ещё в 2021 году я думал, что критический перелом в развитии экономики произойдёт, когда мои дети станут там зрелыми, и, может быть, когда меня уже не будет в живых. Но сейчас я абсолютно уверен в том, что СВО, как катализатор, резко ускорила протекание всех экономических процессов.