3 октября президент России Владимир Путин встретился с лошадьми Пржевальского в Оренбургской области, а специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников стал свидетелем того, как президент прикармливал их овсом и гонялся за ними на квадроцикле.

Лошади Пржевальского пришли в Оренбургскую степь из Франции, с Лазурного берега. Ведь разводят их там. Правда, есть еще три табуна в Чернобыльской зоне отчуждения. Они там хорошо растут (за одним из табунов ухаживала Татьяна Жарких, которая переехала на Оренбургский кордон «Сармат», как только здесь появились эти шесть лошадей).

Лошади Пржевальского принципиально дикие, поэтому они во всем требуют к себе особого отношения. И с ними во всем считаются, потому что если их мнению не доверяют, они умирают. Так, с Лазурного берега хотели завезти гораздо больше лошадей, но не все согласились зайти в клетки для перевозки (да и то сказать, кто по своей воле захочет поменять Лазурный берег на Оренбургскую степь). Поэтому поехали только добровольцы (видимо, совсем уж пресыщенные жизнью).

На территории заповедника категорически запрещено курить, видимо, потому, что капля никотина убивает лошадь (или двух лошадей Пржевальского).

Но курить пришлось долго: фотографы уже начали сомневаться, что Владимир Путин приедет до темноты.

В какой-то момент я увидел на горизонте силуэты четырех лошадей. Они неторопливо двигались к стогу сена. Нам рассказывали, что увидеть их — большая редкость, так что я жадно вглядывался.

Тут приехал Владимир Путин. Татьяна Жарких через пару минут рассказывала ему, как создавался заповедник, и страшно, необычайно волновалась.

— Только три человека ловили эту лошадь в природе,— говорила она, и голос ее дрожал.

При желании можно было принять это за переживания насчет трагической судьбы лошадей Пржевальского. Но она просто ужасно волновалась.

— Зато Климу Ворошилову, когда он приехал в Монголию, лошадь Пржевальского просто подарили! — воскликнула она.— И в то же время их становилось все меньше и меньше…

— Стреляли? — тревожно переспросил Владимир Путин.

— Стреляли…— поникла она головой.— С распространением нарезного оружия — особенно…

Но не только стреляли. Татьяна Жарких рассказала еще более убийственную историю, от которой у меня совсем испортилось настроение. Французские монахи любили есть лошадь Пржевальского больше всех других лошадей. Они даже посвятили ей песню с припевом «Какая вкусная дикая лошадь!»

— И довольно быстро они ее доели,— констатировала Татьяна Жарких.

Она немного успокоилась, и у нее даже появился некий особенный стиль изложения…

Потом Владимир Путин сел в микроавтобус и поехал кормить лошадей. Кроме того, надо было обязательно выманить их из одного вольера, чтобы они попали в другой, более просторный.

Я понимал, что задача безнадежная. Во-первых, животные дикие, а во-вторых, он уже приближался к стогу сена, за которым они скрылись за пару минут до его приезда — и никаких лошадей тут не было.

Я знал, о чем говорю, потому что тоже оказался в этом микроавтобусе.

Тем временем мы проехали мимо макета двух лошадей Пржевальского в натуральную величину. Лошади были вырезаны из фанеры. Сходство с оригиналами было, мягко говоря, неполным… Наверное, ни у кого из организаторов этой затеи не было уверенности в том, что удастся хотя бы издали разглядеть живых лошадей — так что хоть так…

Потом на нашем пути встретились клетки, в которых их привезли. Господин Путин попросил остановиться и долго расспрашивал, где тут вход и особенно где выход…

Вдруг он вскрикнул:

— А, вон они!

Слева и правда появился небольшой сплоченный табун.

Сидевшая рядом с президентом директор заповедников «Оренбургский» и «Шайтан-Тау» Рафиля Бакирова, казалось, не обратила на это особого внимания.

А я разволновался. Я-то понимал, что больше мы их никогда не увидим…

Рафиля Бакирова рассказывала Владимиру Путину историю про волшебный квадроцикл, к которому привыкли лошади. И вот они слышат звук этого квадроцикла и связывают его с тем, что это Татьяна Жарких везет им овес — и бросают все, и кидаются за квадроциклом… При этом в хозяйстве есть еще один квадроцикл, но на него табун не реагирует вообще.

— Мы возьмем овес и постараемся выманить их,— рассказывала она и сама увлекалась этой идеей, по-моему, все больше с каждой секундой.

Микроавтобус медленно двигался вдоль высокой железной сетки, отделявшей один вольер от другого, его страшно качало на ухабах, и мне казалось, что мы вот-вот опрокинемся… Но он держался…

А Рафиля Бакирова говорила уже о сложнейших отношениях в табуне, звучали имена Сандра, Оливия, Лаванда и Авен…

Авен был вожаком табуна, конечно…

Прозвучала и история Татьяны Жарких:

— Переманили! — засмеялась Рафиля Бакирова.— Теперь живет у нас в степи!

Владимир Путин смеялся тоже совершенно удовлетворенно.

Подъехали к воротам, и президент с Рафилей Бакировой вышли из микроавтобуса. В руках у президента я увидел большое ведро с овсом.

И тут я обнаружил, что, во-первых, за нами все это время на квадроцикле ехала Татьяна Жарких, а во-вторых, по ту сторону сетки двигался табун в полном составе.

То есть, видимо, лошади и правда среагировали на квадроцикл и поняли, что их сейчас могут накормить… И потеряв всякий стыд и свою дикую гордость, покорно отправились за нами.

Президент России, в камуфляже и с ведром овса в руке, стоял перед воротами. Догорал закат.

Полный текст: "Коммерсантъ"