Listen Music Files - Play Audio -
18 мая 2017 года
Помощник председателя комитета по аграрной политике Народного Хурала Бурятии Олег Меньшенин и предприниматель, в прошлом инструктор парашютно-пожарной службы Александр Панчуков обсужадют с ведущим программы "Большой повод" Игорем Озеровым предложение врио главы Бурятии Алексея Цыденова законодательно разрешить противопожарные рубки леса в центральной экологической зоне Байкала, проблему загрязнения почвы и грунтовых вод в районе посёлка Селенгинск Кабанского района, причины возникновения лесных пожаров и опыт их оперативного устранения, а также другие вопросы.
(с сокращениями)
И. Озеров
- Здравствуйте, в эфире радиостанции «Эхо Москвы» программа «Большой повод», в студии Игорь Озеров, и я рад представить новых участников нашей программы – Олега Меньшенина, помощника председателя комитета по аграрной политике Народного Хурала Бурятии, Олег, добрый день!
О. Меньшенин
- Здравствуйте!
И. Озеров
- И предпринимателя, в прошлом инструктора парашютно-пожарной службы Александра Панчукова, Саша, я тебя приветствую!
А. Панчуков
- Приветствую!
И. Озеров
- Говорить мы сегодня будем об экологии в самом широком смысле – об экологии Бурятии, об экологии Байкала, о том, какие проблемы в этом плане мы сейчас наблюдаем, и какие пути решения по этому поводу можно найти. Алексей Цыденов на встрече с Путиным в Иркутске предложил законодательно разрешить противопожарные рубки леса в центральной экологической зоне Байкала. Врио главы Бурятии сказал, что из-за запрета на эти рубки под угрозой природных пожаров находится 146 населённых пунктов Бурятии. Саша, твоё отношение к этой проблеме?
А. Панчуков
- Ну, как у нас принято говорить в последнее время – во всём виноват Госдеп. Айтишники говорят – системная ошибка. Я полагаю, что здесь присутствует системная ошибка, и она заложена в системе с 1917 года. Это системная бездарность, глупость, непрофессионализм – это моя субъективная точка зрения.
И. Озеров
- Понятно.
А. Панчуков
- А если по сути вопроса – я работал в авиалесоохране в1989–1996 годах. В пожароопасный период мы совершали в среднем 30 прыжков на пожары, я принимал участие в их локализации и ликвидации. В советское время время противопожарные рубки – это были просеки, охранная зона ЛЭП. И были минерализованные полосы – город был полностью опахан. А сегодня видно, что эти минерализованные полосы делаются только для фишки – нет понимания того, как и где они должны быть проложены. Сплошные противопожарные рубки навряд ли дадут эффект, потому что за этими просеками будет необходим уход. За короткий промежуток это всё зарастает травой, остаются порубочные остатки – по моему мнению, это создаёт ещё большую угрозу распространения пожара. Если пожар идёт по сухой траве, он распространяется очень быстро. То есть, противопожарные рубки – это не способ сохранения населённых пунктов и снятия угрозы пожара. Всё великое в простом – надо вовремя обнаружить пожар и вовремя его локализовать или потушить. А это возможно только с применением авиационных средств. Если бы государство вернуло авиационную охрану лесов хотя бы на тот уровень, который был в советское время, мы бы сегодня избежали огромных потерь и не только у нас в Бурятии.
И. Озеров
- Иркутская область горела.
А. Панчуков: Всё великое в простом – надо вовремя обнаружить пожар и вовремя его локализовать или потушить. А это возможно только с применением авиационных средств. Если бы государство вернуло авиационную охрану лесов хотя бы на тот уровень, который был в советское время, мы бы сегодня избежали огромных потерь и не только у нас в Бурятии
А. Панчуков
- Здесь же всё очень просто – в Российской Федерации лесные пожары никто не тушит – все беды отсюда, от бездарности, некомпетентности и тупости.
О. Меньшенин
- Раньше вода была выше, сейчас она понизилась.
И. Озеров
- Это вы грунтовые воды имеете в виду?
О. Меньшенин
- Да. Когда вода была, не было пожаров.
И. Озеров
- Лес был более влажным.
О. Меньшенин
- Да, и были лесные службы, они следили за всем этим. В последние годы стали высыхать и гореть торфяники в Кабанском районе, леса стали гореть. И поджигателей полно, потому что кругом у нас пилорамы, предприниматели, а главное – целлюлозно-картонный комбинат, этот монстр, которому нужно несколько выработать десятков тонн древесины за смену, чтобы получить картон. Где брать лес, где брать щепу?
И. Озеров
- Есть точка зрения, что лесной фонд в Бурятии такой большой, что мы ещё не всё выбираем – можно брать больше, главное, делать это правильно, заниматься лесовосстановлением.
О. Меньшенин
- Уже пошёл перебор. Я живу в Кабанском районе, у меня фермерское хозяйство. Я вижу, как идут составы (с лесом) на Китай – это кедрач, отборная сосна, лиственница. А сейчас везут даже мелкий лес, уже пошла тоненькая сосна.
И. Озеров
- Я вижу составы с брусочками.
А. Панчуков
- Брусочек они специально делают – это распиловка для клееной древесины.
И. Озеров
- То есть, это не значит, что вырубают молодые деревья?
А. Панчуков
- Нет, не значит. Тут сказали про поджигателей – исходя из опыта, я согласен, что 99 процентов лесных пожаров – это человеческий фактор. Это неосторожное обращение с огнём, безалаберность, а сознательные поджоги, только если человек какой-нибудь пироман – это больной человек. Насчёт поджогов можно поспорить, и какие-то доли процента – это естественные природные пожары, которые возникают, как правило, из-за грозы. Что касается всех этих сказок – загорелось от стекла, чего-то ещё – это сказки. Я знаю такие случаи, когда пытались установить поджигателя, установить его было невозможно, и тогда приезжали в деревню и просили местного жителя – напиши под протокол, что ты вчера вечером видел грозу, а сегодня увидел там дым, и так получился пожар. Это система – никто не хочет работать – ни менты, ни лесники, пусть они меня простят за это. У нас сильные пожары были в позапрошлом году – я посчитал по тем площадям, которые сгорели – получилась полоса протяжённостью до берега Балтийского моря на 60 километров выше Хельсинки. Такая площадь леса сгорела. Потом, пожары у нас почему-то даются у нас в гектарах, а гектар – понятие для простого человека абстрактное.
И. Озеров
- Сто на сто метров.
А. Панчуков: Я знаю такие случаи, когда пытались установить поджигателя, установить его было невозможно, и тогда приезжали в деревню и просили местного жителя – напиши под протокол, что ты вчера вечером видел грозу, а сегодня увидел там дым, и так получился пожар. Это система – никто не хочет работать – ни менты, ни лесники, пусть они меня простят за это
А. Панчуков
- Это вы понимаете, а для городского жителя эти га…
И. Озеров
- А в чём тогда обозначать?
А. Панчуков
- Если говорить про Бурятию, то здесь уже пора обозначать в квадратных километрах. Тайги уже вообще не остаётся – лес сгорает, уходит вода, и это всё способствует возгоранию и более быстрому распространению огня. Вы перестройку помните?
И. Озеров
- Ещё как!
А. Панчуков
- Когда началась перестройка, у меня в 1987 году родился второй ребёнок. Я тогда супруге сказал: «Марина, пока в этой стране стоят те люди, кто стоит сейчас и дальше хочет стоять, здесь ничего не будет». Сегодня 2017 год, сыну уже 30 лет, и у нас с ним тоже состоялся разговор – сегодня у власти те же люди, которые были тогда и их отпрыски. Что они могут? Они могут ходить строем, подставлять задницу, отдавать честь, воровать, пилить и запрещать. У них нет ни креатива, ни мыслей для улучшения граждан, они только сидят…
И. Озеров
- И занимаются вышеперечисленным (смеётся).
А. Панчуков
- Да. По поводу запретов – у нас сегодня ввели режим ЧС, гражданам запрещают въезд в лес, но эффекта от этой меры нет никакого.
И. Озеров
- Почему? А не потушенные костры?
А. Панчуков
- Я согласен. В советское время, когда система пожаротушения работала, люди тоже ходили в лес, но я не помню, чтобы посещение леса запрещали. Бывали такие пожары, когда Улан-Удэ был затянут дымом, но это было очень редко. Сегодня мы это наблюдаем постоянно, несмотря на то, что на протяжении последнего времени у нас действует запрет на въезд в лес. Если есть запрет – почему горим?
И. Озеров
- То есть, причина не в том?
А. Панчуков
- Да. Если ты любишь лес, ты будешь стараться его сохранить.
И. Озеров
- Государство считает, что люди у нас бывают разные, в основном несознательные. Олег, в чём причина засушливых лет? Наш общий знакомый Геннадий Климов привёл очень образный пример – в Тальцах уже несколько лет на кладбищах зимой не отогревают землю для того, чтобы выкопать могилу – она настолько сухая, что её нет нужды греть – это пыль что зимой, что летом.
О. Меньшенин
- Причина в вырубке леса и загрязнении. Когда вырубаешь лес, влаги в земле не остаётся. А сам Байкал настолько загрязнился, что не может больше давать воды – он мелеет и мелеет. Мы идём к тому же, что произошло с Аральским морем, Каспийское море сейчас тоже высыхает – только там вода солёная, её хватит надолго, а Байкала надолго не хватит. Северный Байкал у нас сейчас зазеленел…
И. Озеров
- Водоросли вы имеете в виду?
О. Меньшенин
- Да. Мы разговаривали на совещании в ОНФ, я не понял, как они к этому относятся. Я давал документы по экологии и Сергею Шапхаеву, и Игорю Марковцу, но они не очень-то рвутся, чтобы что-то изменить. Я при всех подхожу и говорю: «Игорь Васильевич, вы же просили видео и фотографии того, что делается - я вам сейчас хочу их предоставить, а вы говорите – не надо». Результаты новосибирской экспертизы о том, что у нас на самом деле делается, никто не хочет озвучивать, потому что это страшные вещи. Страшные вещи в чём? И для Потапова, и для Наговицына (не знаю, как Цыденов поступит) эти документы остались на бумаге – они с ними ознакомились, и всё. Почему они не хотят поднимать этот вопрос – загадка. На Байкале страшные загрязнения, я бурил на 80 метров и брал анализы…
И. Озеров
- Где бурили?
О. Меньшенин
- В Кабанском районе на своём фермерском хозяйстве. В анализах обнаружены таловое масло и щёлочь – то есть, это вода непригодна для переработки мяса в цехе, который я построил.
О. Меньшенин: Когда вырубаешь лес, влаги в земле не остаётся. А сам Байкал настолько загрязнился, что не может больше давать воды – он мелеет и мелеет. Мы идём к тому же, что произошло с Аральским морем, Каспийское море сейчас тоже высыхает – только там вода солёная, её хватит надолго, а Байкала надолго не хватит
И. Озеров
- И откуда брали воду?
О. Меньшенин
- Я закрыл производство. На очистных ЦКК трубы не менялись 60 лет, и фильтром теперь служит земля Кабанского района. Замкнутый цикл сделали, а вся вода уходит – ни одна труба внизу не менялась за 60 лет! Я с 1992 года начал заниматься вопросами экологии Байкала, и вот экспертиза показа, что на большой глубине в воде находилась щёлочь, фенол, таловое масло и множество ядов, выпускаемых Селенгинским ЦКК. Кроме того, департамент федеральной службы по надзору в сфере природопользования по Сибирскому федеральному округу прямо указывает на то, что у нас творится. Все яды какие можно – все здесь находятся. Там якобы поставили фильтр, но сами-то трубы, несколько километров труб сгнили уже давным-давно! Когда комиссия принимала работу, якобы, член комиссии выпил очищенную воду. Но, на самом деле председатель комиссии эту воду выплюнул и сматерился. Чтобы выпускать картон, нужен не замкнутый цикл - нужна чистая вода, чтобы был хотя бы серый картон. А так он будет чёрным, и его никто не будет брать - всё из-за этого.
И. Озеров
- Вы выходили на Цыденова с этими проблемами?
О. Меньшенин
- Естественно! Мы с ним мы летели в самолёте в Москву, и я с ним переговорил по поводу всего этого. Он сказал, чтобы в Улан-Удэ я к нему пришёл. Я сперва обратился к Галицкому, а потом встретился и с Цыденовым. Когда Галицкий это всё прочитал, он взялся за голову и говорит – это что такое? А везде пишется – там немножко загрязнение, там немножко – это всё для отписки. На самом деле институты нашей природоохраны вообще не задействованы – зачем чиновники, получающие такие огромные деньги, там сидят, сколько их, этих дармоедов? Народ пробует поить коров этой водой, но коровы дохнут. Новосибирский институт взял воду с глубины 900 метров, я прочитаю, что они выявили. «Подземные воды в значительной степени загрязнены, основными загрязняющими веществами являются сульфат, натрий, хлорид, фтор, лигнин. Разовые превышения концентрации наблюдаются у более широкого круга компонентов». Трубы, которые 60 лет назад были на два-три метра закопаны в землю, надо менять.
А. Панчуков
- Лучше сразу новые укладывать.
О. Меньшенин: На самом деле институты нашей природоохраны вообще не задействованы – зачем чиновники, получающие такие огромные деньги, там сидят, сколько их, этих дармоедов? Народ пробует поить коров этой водой, но коровы дохнут. Новосибирский институт взял воду с глубины 900 метров, я прочитаю, что они выявили. «Подземные воды в значительной степени загрязнены, основными загрязняющими веществами являются сульфат, натрий, хлорид, фтор, лигнин. Разовые превышения концентрации наблюдаются у более широкого круга компонентов»
А. Панчуков
- Они хотели провести трубы поверху, стали их укладывать, поставили трубопроводы, но потом трубы куда-то поснимали – кто и куда их дел?
И. Озеров
- Александр, вы сказали, что в советское время пожары тушили лучше. Почему сейчас стало хуже?
А. Панчуков
- Я не идеализирую советскую систему лесного пожаротушения, там тоже были свои грехи. Среди нас, парашютистов-пожарных была такая поговорка: «Родина в огне – погреем руки!». То есть, наша зарплата зависела от количества лесных пожаров. Чем мы больше потушим лесных пожаров, чем больше совершим производственных прыжков, (тем больше заработаем). Основная зарплата у нас складывалась из оплаты производственного прыжка, я не помню, сколько он стоил, но, по тем меркам это были неплохие деньги. Коснёмся пожаров, которые произошли в посёлках и сёлах – тех же Черёмушек. В то время какая была система – пожароопасный период начинался ориентировочно первого апреля. В воздухе зависал дежурный борт – самолёт Ан-2, на борту которого находилась парашютно-пожарная группа. При обнаружении с воздуха возгорания лётчик-наблюдатель принимал решение о выброске парашютистов. Если возгорание происходило возле какого-то дачного посёлка, возле какого-то населённого пункта, парашютисты выбрасывались в любом случае, чтобы локализовать либо ликвидировать этот пожар. В нашей солнечной Бурятии основное количество пожаров выпадает на май и июнь, в июле, как правило, пожары уже шли на спад. Парашютная группа делала (тушила – ред.) этот пожар и возвращалась на базу. Кроме того, в отделении сидела дежурная группа, и самолёт забирал её, плюс в случае необходимости пожарных могли вызывать из дома. В Улан-Удэ основное количество лесных пожаров приходилось на близлежащие районы и городскую территорию. На сегодняшний день в соответствии с правилами, с лесным кодексом и с правилами тушения лесных пожаров есть разделение зон – авиационная и наземная зоны. Наземная зона – это территория, где есть дорожная инфраструктура и лесники могут подъехать к месту пожара в течение трёх часов. Вы представляете себе, что такое три часа в 30-градусную жару? Три часа - это такой промежуток, который позволяет этому пожару с 10-ти квадратных метров разрастись в гектары.
И. Озеров
- В советское время не было разделения на авиационную и наземную зоны?
А. Панчуков
- Не было.
И. Озеров
- То есть, вас выбрасывали, даже если близко от города?
А. Панчуков
- Да, мы прыгали в Тальцах, на спиртзаводской трассе, в Сотниково, на Дивизке.
И. Озеров
- Главное было – быстро доставить вас на место возгорания.
А. Панчуков
- Самое важное – вовремя обнаружить и локализовать или затушить пожар. А если мы даём ему три часа, он превращается в то месиво, которое нужно тушить с помощью бульдозеров и огромных людских ресурсов.
И. Озеров
- А почему сейчас сделано именно так?
А. Панчуков
- Я уже сказал об этом в самом начале. В позапрошлом году, когда были сильные пожары, приехал этот Пучков (глава МЧС России – ред.) - пуп земли, центр мира! Он публично заявил – я эти пожары потушу за три дня! Ну, кто он такой? МЧС – это вообще бывшие военные.
И. Озеров
- В советское время МЧС же не было, а сейчас есть.
А. Панчуков
- МЧС – это структура, которая может рапортовать – мы сделали 35 самолёто-вылетов на лесной пожар – я имею в виду танкеры. А что такое танкер – это огромная неэффективность, особенно в нашем регионе.
И. Озеров
- Это самолёты, которые сбрасывают большую массу воды? Путин ещё на них пожары тушил.
А. Панчуков
- Да, Путин – это примерно, как Пучков. Чтобы всё это поменять, нужно работать, а работать у нас никто не хочет – в том числе и тушить лесные пожары.
И. Озеров
- В программе «Большой повод» принимали участие Олег Меньшенин и Александр Панчуков, вёл программу Игорь Озеров, всего доброго, до свиданья!
А. Панчуков
- До свиданья!
О. Меньшенин
- До свиданья, всего доброго!
↓
Добавить комментарий